– Постарайся осторожнее, – предупредила она, хотя какая-то часть ее желала, чтобы ею овладели грубо, со всей силой.

– Прямо сейчас?

– Да, побыстрее. – Ее охватило еще большее нетерпение.

Хью немного повозился с брюками, потом стянул их и лег сверху, между ее ног. Она застыла, вспомнив рассказы о том, как больно бывает в первый раз, но желание пересиливало все опасения.

Он понемногу проникал в нее, пока не встретил сопротивление. Когда он надавил чуть сильнее, она действительно почувствовала боль.

– Постой!

– Извини, – он посмотрел на нее с беспокойством.

– Все хорошо. Поцелуй меня.

Он немного спустился, чтобы оказаться вровень с ее лицом, и поцеловал в губы, сначала нежно, а затем более страстно. Она крепко обняла его за талию, приподняла свои бедра и прижала к себе. От пронзившей ее боли захотелось заплакать, но потом что-то внутри ее поддалось, и она почувствовала облегчение. Оторвав губы от его губ, она посмотрела на него.

– Не больно? – спросил он.

Она помотала головой.

– Я не шумела?

– Немного. Не думаю, что кто-то услышал.

– Не останавливайся.

Все же он немного помедлил.

– Мэйзи, – пробормотал он. – Неужели это не сон?

– Если сон, то давай не будем просыпаться.

Она еще крепче прижалась к нему, помогая ему найти верное место руками. Он следовал ее подсказкам. Ей вдруг вспомнилось, как они танцевали всего несколько часов назад, но она тут же полностью отдалась ощущениям. Он тяжело задышал.

Потом сквозь их хриплое и шумное дыхание она услышала, как открылась дверь. Она была так поглощена происходящим, что этот звук показался ей сигналом тревоги. А затем раздался посторонний голос, разрушивший волшебство момента, как камень разбивает стекло:

– Так-так, Хью. Чем это ты занимаешься?

Мэйзи застыла.

Хью испустил отчаянный стон, и она почувствовала, как внутрь ее проникает его семя.

Она едва не разрыдалась.

– По-твоему, здесь бордель? – прозвучал тот же насмешливый голос.

– Хью, слезь с меня, – прошептала Мэйзи.

Он перевалился на спину, и она увидела его кузена Эдварда, стоявшего в дверях, курившего сигару и пристально наблюдавшего за ними. Хью быстро накинул на нее полотенце. Она подтянула полотенце к шее.

Эдвард ехидно ухмыльнулся.

– Ну, если ты закончил, то попробую-ка теперь и я.

Обматываясь полотенцем и стараясь сохранять спокойствие, Хью сказал:

– Ты пьян, Эдвард. Иди к себе, пока не наговорил непростительных глупостей.

Не обращая на него внимания, Эдвард подошел к кровати.

– Так это же куколка Солли Гринборна! Ладно, я ему ничего не скажу, но если ты и со мной немного пошалишь.

Поняв, что он не шутит, Мэйзи содрогнулась от отвращения. Она знала, что некоторые мужчины возбуждаются при виде того, как женщина лежит с другим мужчиной. Об этом ей как-то рассказала Эйприл, добавив, что женщин при этом называют «смазанными булочками». Похоже, Эдвард как раз из таких любителей.

Хью пришел в ярость.

– Убирайся прочь, болван! – воскликнул он.

– Да будет тебе! – настаивал Эдвард. – Это всего лишь шлюшка.

С этими словами он нагнулся и сорвал с Мэйзи полотенце.

Она спрыгнула с кровати на другую сторону, прикрываясь руками. Хью же набросился на Эдварда и со всей силы ударил ему по носу. Брызнула кровь, Эдвард зарычал от боли.

Этого было бы достаточно, чтобы поставить его на место, но Хью не мог унять свой гнев и ударил его еще раз.

Эдвард застонал от боли и, пошатываясь, двинулся к двери. Хью продолжал ударять его по затылку.

– Отвяжись! Отстань! Пожалуйста! – закричал Эдвард и вывалился через дверной проем.

Мэйзи вышла вслед за ними в коридор. Эдвард валялся на полу, а Хью сидел на нем и лупил его что было силы.

– Хью, остановись, ты убьешь его! – крикнула Мэйзи и попыталась схватить Хью за руки, но он был в такой ярости, что удержать его было невозможно.

Уголком глаза Мэйзи заметила какое-то движение, подняла голову и увидела тетку Хью, Августу, которая стояла на лестнице в черном шелковом пеньюаре и взирала на всю эту сцену. В зыбком газовом освещении она казалась зловещим призраком. В глазах ее блеснул загадочный огонек. Сначала Мэйзи не поняла этого выражения ее лица, а затем догадалась и испугалась.

Это было выражение торжествующего победителя.

Как только Августа увидела голую девушку, она сразу же поняла, что это шанс избавиться от Хью раз и навсегда.

Ее она узнала сразу – это была та самая дерзкая потаскушка, оскорбившая ее в парке. Тогда ее называли Львицей. Еще в парке у Августы мелькнула мысль, что эта девка может вовлечь Хью в серьезные неприятности: было что-то заносчивое и бесцеремонное в ее взгляде, в блеске глаз и в самодовольном наклоне головы. Даже сейчас, когда она, казалось бы, должна была сгорать от стыда, она смотрела на Августу холодно и спокойно. Она обладала великолепным телом, небольшими, но приятно оформленными белыми грудями. Между ног виднелся треугольник волос песочного цвета. Было во всей ее позе нечто вызывающее, отчего Августа почти почувствовала себя непрошеной гостьей. Но Хью теперь точно опозорен.

Составить план ей помешал вид лежащего на полу Эдварда с перепачканным кровью лицом. Думать мешали старые страхи и воспоминания о том, как он едва не скончался в младенчестве. Августу охватила слепая паника.

– Тедди, что с тобой! – крикнула она в отчаянии. – Что вы сделали с Тедди?!

Она подбежала к нему и упала на колени.

– Поговори со мной! Скажи хоть слово!

Сейчас она обращалась не ко взрослому мужчине, а к грудному младенцу, который с каждым днем таял на глазах, а доктора не могли объяснить почему.

Эдвард приподнялся и застонал.

– Скажи что-нибудь! – умоляла она.

– Не называй меня Тедди, – сказал он.

Страх ее немного уменьшился. Он в сознании и может говорить. Но голос его такой слабый, да и нос, кажется, не такой, как раньше.

– Что случилось?

– Я застал Хью с этой шлюхой, а он разозлился на меня!

Стараясь сдерживаться и не поддаваться страху и ярости, она осторожно дотронулась до носа Эдварда. Тот громко вскрикнул, но не отвел ее руки. Вроде бы ничего не сломано, подумала она. Нос просто опух.

Тут раздался голос ее мужа:

– Что за бедлам тут вы устроили?