litbaza книги онлайнСовременная прозаЗимняя вишня - Владимир Валуцкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 116
Перейти на страницу:

— Второй выстрел! — крикнул Роман Семенович и сам громко хлопнул в ладоши. И Петя, вздрогнув, застыл, неподвижно распластался на сцене…

— Ну наконец!.. — после паузы произнес Знаменский, судя по всему, очень довольный. — Слава богу! — Петя, отряхиваясь, поднялся. Актеры потянулись к рампе. — Спасибо, друзья мои… Спасибо, Петя, спасибо, голубчик, — Роман Семенович надел очки. — На сегодня — все…

— Нет, не все! — раздался вдруг голос, и все, обернувшись, увидели Пал Палыча.

Пал Палыч, скинув пальто, перебрался через оркестровую яму на сцену.

— Не все, — повторил он. — А теперь тебе, Петя, будут много аплодировать!.. Первый раз в жизни — именно тебе! И ты будешь кланяться публике. В старое время — это была целая наука — наука поклонов!.. Ложам — поясной поклон, — сказал Пал Палыч и изобразил, как кланялись ложам. — Партеру — глубокий… Амфитеатру — низкий, но с достоинством… галерке — взмах руками… И всему залу — общий благодарный поклон, — говорил Пал Палыч и, показывая Пете забытое искусство, кланялся, кланялся, кланялся…

Ярославна, королева Франции

В лето 6556 (1048 — от Рождества Христова)

Июнь стоит знойный, безветренный, ни единая былинка не колышется, и что удивительно — те же в траве цветы: ромашки и колокольчики, как будто не тысячу лет назад они цветут. И гудят над ними шмели, и звенят в травах кузнечики, все как будто сегодня.

Катится, блестя искорками, река, возле нее гуляют нестреноженные кони. На мелководье мокрым валуном лежит боров, только бока его по-живому вздымаются. От реки на высокий берег ведет тропинка и упирается в частокол пограничной заставы. В его тени схоронились от жары куры. Людей не видно, но свежевыстиранные порты и рубахи, развешанные по частоколу, копье, прислоненное к стене, пара щитов и конская сбруя выдают их близкое присутствие. И точно: возле дома, разметав на земле телеса, почивают в безмятежности два воина-отрока.

Один из них открыл глаза, прислушался.

— Никак кто идет из-за реки…

Второй воин чуть пошевелился, но глаз не открыл.

— Может, ворог?..

— Чуди больше, — второй воин перевалился на бок. — За рекой у нас уж двадцать лет, как ворога нету.

Однако вскоре и он привстал: со стороны границы явственно донеслось конское ржание и скрип повозок.

— Воеводу бы разбудить, — молвил первый отрок.

Из-за дубравы за рекой показались несколько всадников, за ними — пешие воины с пиками и нездешние, крытые полотном возы.

— Господин!.. — окликнул второй отрок, задрав голову. — Господине!

В высоком оконце возникло недовольное, заспанное лицо с соломой в бороде.

— Чего орешь?

— Идет кто-то из-за реки.

Минуту воевода соображал, что к чему, затем исчез — и появился в двери, полуголый, но со щитом и мечом.

— Носит людей по свету, ни сна, ни покою… А где остальные отроки? — оглядел он пустой двор.

Воины переглянулись.

— На торг за сапогами уехали…

— Куда?

— Да тут, недалеко. В Польшу.

Воевода не спеша натягивал кольчугу на голое тело, искал в сене шелом, отдавал распоряжения.

— Коней седлайте. Ворота на запор. Стой! — окликнул он отрока. — Борова не забудь загнать! И курей.

Пока отрок возился с боровом, обламывая палку об его ленивые бока, пока гнал кур в ограду — гости приблизились к реке.

Впереди всех ехал на коротконогой, невиданной лошадке с большими ушами пожилой священник в красной сутане, рядом с ним возвышался на гнедом жеребце худой горбоносый всадник. Они остановились у воды, встали возы и воины.

На противоположном берегу их встречало русское воинство во главе с воеводой. Три коня с наспех снаряженными богатырями стояли бок о бок друг к другу, и воевода, прикрыв глаза от солнца ладонью, рассматривал пришельцев.

Горбоносый всадник подался вперед:

— Здесь владения короля руссов Ярослава?

— Ну? — осторожно, полувопросительно, полуутвердительно отозвался воевода.

— К королю Ярославу — епископ Шалонский Роже, посол его величества Генриха, короля франков!

Воевода вздохнул с облегчением, но продолжал соблюдать подробности протокола:

— С чем идете, с добром али со злом, не везете ли с собой море грамот тайных, книг черных, зелий бесовских?.. В кого веруете: во Христа, в Перуна, али в Магомета?..

Горбоносый вдруг улыбнулся веселыми синими глазами и ответил странно:

— Веруем во Христа, а зелье у нас одно: хмель наш насущный. К ковшику прило-ожимся!.. Слепой стал, старина Илья!

Воевода вгляделся в горбоносого.

— Бенедиктус… Ты что ли, Бенедиктус? — Горбоносый улыбался. — Ты же летошный год купцов от германского кесаря водил?

— Ты был тоже тогда — на Чудской заставе!

— Там ныне Юрьев ставят, граница на север ушла. Так чего стоишь как неродной! — радостно закричал воевода. — Веди своего посла! Смело, тут воробью по колено!

Бенедиктус направил коня в воду. За ним тронулись остальные, заскрипели повозки. Отроки с любопытством разглядывали пропыленных гостей.

— Поскачешь в Киев, — тихо наклонился воевода к младшему из них. — И князя упредишь, мало ли что. Дружба дружбой, а служба службой.

Гонец скакал скоро и охотно мимо зеленых дубрав и полей, и радость пела в его душе.

Он был молод и полон застоявшейся силы — теперь она находила выход в упругом беге коня; радости же не было меры, она рвалась из души во всю земную ширь и во всю небесную высь — так прекрасен был мир вокруг, не знающий сечей и крови, и так дивны были в нем дела рук человеческих.

Вот по полю, заросшему дремучей травой, идут косцы. И падают разом, блеснув на солнце, лезвия кос, и ложится трава, и разбегаются непуганые зайцы, разлетаются полевые птицы. Радуйтесь люди, радуйтесь, братие, мир и покой полям вашим!

Вот по широкому Днепру плывут ладьи, взмахивают, как лебеди крыльями, веслами, а на ладьях торговые люди, и гружены ладьи доверху товаром — благо человекам, земледельцу и купцу! Да успокоются в бозе ратники наши, в битвах погибшие мира насущного ради, — вечная память!

Дальше скачет гонец, легко стелется его конь. И вот виден на высоком берегу Киев, и встают его круглые, как шеломы, золотые купола.

На Подоле, где раскинулось торжище, мешается разноязыкая речь, ржут кони, мычат коровы, блеют овцы; рядом с хитонами греков мелькают шаровары сарацинов, арабские купцы разложили на прилавках зеленый сафьян и седла, украшенные серебром. На выбор тут и персидские ковры, и чаши корсуньской работы, и индийские ткани; и воины пробуют о волос острия дамасских клинков: идет великий торг — радуйтесь, люди, благодарствуй, князь Ярослав, державу нашу устроивший в труде и согласии, многая лета!

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 116
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?