— Трудно объяснить. Мы были очень молоды. В таком возрасте все прочно уверены в своих чувствах. Юности сопутствует ощущение непобедимости. Лишь с годами начинаешь понимать, что жизнь не всегда оборачивается так, как ты ожидаешь.

— Вы отдалились друг от друга? — подсказала я.

— Не совсем так, — ответила она. — Элиос все больше начал увлекаться парфюмерным делом, сперва как любитель. Аптекарь, у кого он работал, разглядел в нем способности и стал посылать Элиоса собирать различные ингредиенты по всей Франции, потом в Европу, а затем и еще дальше. Вскоре Элиос принялся колесить по всему миру. И все же я думала, что наша любовь выдержит испытание. Он часто писал мне и привозил подарки из дальних и экзотических стран.

— Вы когда-нибудь говорили о свадьбе?

— Нечасто и недолго. Конечно же, молодая женщина всегда думает о замужестве. Однако после его очередной поездки все изменилось. Элиос вернулся и сказал, что мы больше не можем быть вместе, что жизнь нас разводит.

— Вы не подозревали, что он об этом думал и раньше?

— Нет, я думала… впрочем, я ошибалась. Вопросов я ему не задавала. Если ему хочется свободы, я дам ему ее. Так что я пожелала ему всего наилучшего и пошла своим путем.

— И за все эти годы вы с ним не разговаривали?

Мадам Нанетт покачала головой:

— Он зажил своей жизнью, а я — своей. Нам не о чем было разговаривать.

— Как вы думаете, почему он попросил вас вернуться и ухаживать за его ребенком?

— Я об этом думала, — ответила она. — Элиос написал мне официальное и вежливое письмо. Особыми причинами свою просьбу он не объяснял. Как я говорила, я как раз оставила место, и, конечно же, мне было интересно, что стало с Элиосом. Я не видела причин отказываться от такой возможности.

— Вы никогда не говорили о прошлом? — спросила я.

Мадам Нанетт замялась. Я понимала, что это очень личный вопрос, но мне не терпелось услышать ответ.

— Говорили. Всего один раз. Не так давно, поздним вечером. Я уложила Серафину спать и шла по коридору, когда он поднимался по лестнице. «Добрый вечер, мсье!» — поздоровалась я, думая ограничиться лишь приветствием. Но он взял меня за руку. Как-то странно на меня посмотрел, и вдруг я почувствовала, что все долгие годы сгинули и я смотрю на него юного. «Надеюсь, ты счастлива, Нанетт, — сказал он. — Я очень тебя любил».

У меня дыхание перехватило в ожидании продолжения, однако она лишь пожала плечами.

— Я ответила: «Спасибо». И тут он как будто пришел в себя, выпустил мою руку и без единого слова пошел дальше.

— А вы что сделали? — спросила я.

— Ничего. Я не знала, как все это понимать. Не прошло и месяца, как он умер. Мне в какой-то мере жаль, что я тогда ничего не сказала в ответ.

Мадам Нанетт поменяла тему, и мы заговорили о другом, но я чувствовала, что тень прошлого осталась. Хотя она и не из тех женщин, что ищут сочувствия, я не могла не испытывать к ней жалости. Однажды потерять любовь — это тяжело. Она любила и дважды потеряла одного и того же мужчину.

После ухода мадам Нанетт я размышляла над деталями нашего с ней разговора. Казалось, в загадке смерти Элиоса Беланже постоянно всплывали новые обстоятельства, и было нелегко понять, во что же выльется результат.

Мои раздумья прервало громкое гуканье Эмиля. Я подошла, открыла дверцу, а он сразу же запрыгнул мне на руки. Я немного опешила, когда он взобрался мне на плечо, но он благодушно урчал и осторожно гладил меня по голове.

— Да ты добрый парень, так?

Похоже, он со мной согласился.

Я перенесла его на диван и стала кормить кусочками яблока, когда вошла Винельда, чтобы помочь мне переодеться к ужину.

— Ой, вы его выпустили! — возбужденно воскликнула она. Потом подошла ко мне, рассеянно взяла со стула альбом, который оставила мадам Нанетт, и присела.

Эмиль громко загукал, перепрыгнул на колени к Винельде, забрал у нее альбом и протянул мне.

— Прошу прощения! — искренне сказала Винельда. — Я не намеревалась брать то, что мне не принадлежит.

Я решила, что это один из приемчиков обезьянки. Я слышала, что их натаскивали как карманников, но моя, похоже, очень щепетильно относилась к личным вещам других.

Следующие несколько минут Эмиль развлекал нас трюками из своего репертуара, коронным из которых стало заднее сальто со спинки дивана на пол. Настало время посадить его обратно в клетку и начать подготовку к ужину.

Было уже довольно поздно, а Майло так и не появился. Он отсутствовал почти весь день, делая бог знает что, и я еще больше злилась на него. Не только за сегодняшнее, но и из-за всех его выходок в Париже.

Я сидела у туалетного столика в одной комбинации, Винельда укладывала мои волосы, когда я наконец услышала, как он вошел.

Я не оторвала глаз от зеркала, когда он появился в спальне.

— Привет, дорогая, — сказал Майло.

— Значит, ты все-таки соизволил вернуться?

— Я же тебе говорил, что на ужин не опоздаю.

— Ты мне раньше много чего говорил. — Как бы я ни старалась, злость я сдержать не смогла. Меня так и подмывало выяснить отношения, но если мы хотели этим вечером добиться успеха, сейчас было не время.

— Ты на меня злишься, — заявил он.

— Какой же ты прозорливый, Майло, — ответила я, брызгаясь новыми духами «Букет Беланже». — Тебе бы в сыщики податься.

Винельда еще раз провела расческой по моим волосам и отступила назад со словами:

— Так хорошо, мадам?

— Да, Винельда, благодарю вас.

Она подошла к кровати, где лежало приготовленное на вечер мое новое черное платье. И быстро стрельнула глазами к двери, когда Майло шагнул в комнату.

— Вечер у Беланже должен выдаться интересным, — заметил он.

— Ты так думаешь? — Я встала из-за туалетного столика и повернулась к нему. — Уверена, что он покажется довольно скучным по сравнению с тем, как ты проводишь вечера.

Краем глаза я заметила, как Винельда неловко переминается с ноги на ногу. Несомненно, ей было не по себе. Бедняжку не обучали ремеслу горничной, и она еще не овладела искусством глохнуть при звуках супружеских ссор.

— Я сейчас его надену, — обратилась я к ней.

Она принесла платье и помогла надеть его через голову, стараясь не испортить прическу.

— Тебе будет интересно узнать, где я был, — произнес Майло.

— Сомневаюсь. Я бы сказала, что дело касалось азартных игр или лошадей. Или, возможно, женщины. Больше тебе ведь ничего не нужно.

— Ты сегодня вечером какая-то раздраженная.

Винельда покраснела, она едва не толкала меня, торопясь застегнуть платье и поскорее убраться.