class="p1">Я уныло думала о том, что проведу две недели со своими родителями.

– Еще не знаю.

– Мы с Хитер собираемся отправиться в Беверли-Хиллс на то частное выступление. Я слышала о нем от взрослых девчонок на том концерте в субботу.

– Что это за выступление?

– Насколько я поняла, в городе живет какая-то большая шишка из звукозаписывающей фирмы «Матадор», и он в канун нового 1993 года собирается устроить предварительный показ инди-групп.

– Ну… Потенциально интересно. – Я произнесла это задумчивым тоном маститого ученого, что на нашем кодовом языке означало «Конечно, твою мать!».

Мы свернули в тупик, в конце которого стоял дом Хитер, шоколадного цвета, в точности такой, как и его соседи. Лиззи заглушила двигатель.

– Не хочешь сперва наширяться? – Лиззи одарила меня своей самой обаятельной улыбкой пирата-проказника. Впервые после того разговора с Тесс я ощутила прилив беззаветной любви к ней. Это моя лучшая подруга, она разбирается в геологии, никогда не судит меня и при том остается непослушной бунтаркой, как Великолепная Гарсия. Я была права: больше мы никого не убьем. Да, произошла очень мерзкая вещь, но, быть может, это будет самым мерзким, что случится в моей жизни. Я затянулась из деревянной с пластиком трубки, которую нам, вопреки всем опасениям, продали в аптеке.

– Я так рада, что мы уберемся отсюда ко всем чертям через… – Я сосчитала по пальцам. – Через шесть месяцев? Как ты думаешь, мы сможем уже летом переехать в Лос-Анджелес?

Лиззи выпустила дым через плечо в мутный полумрак.

– Боюсь, до начала семестра нас в общежитие не заселят. Но, может быть, удастся что-нибудь придумать?

Мы еще несколько раз передали друг другу трубку, и наконец я почувствовала, как из меня выветриваются последние токсины отцовского взгляда. За запотевшими стеклами Ирвин постепенно испарялся, его бесконечно повторяющиеся контуры сменялись испанской колониальной архитектурой студенческого городка Калифорнийского университета и забетонированными двориками Восточного Лос-Анджелеса, залитыми пятнами света.

Когда Хитер впустила нас в дом, я увидела у нее за спиной в обеденном зале многолюдное семейное сборище – бесчисленных дядющек, тетушек, двоюродных братьев и сестер. Там был и Хамид, убирающий со стола посуду. Волосы у него отросли. Когда он взглянул на меня, я вздрогнула, и это никак нельзя было списать на то, что какой-то инопланетянин взял в свои руки мою сердечно-сосудистую систему. Нет, это было лишь мое сердце, забившееся чаще. Хамид улыбнулся, и я поймала себя на том, что не пошла следом за Лиззи в комнату Хитер.

– Привет, Бет!

Выйдя в прихожую, Хамид неловко прислонился к вешалке с горой одежды.

Несмотря на то что в соседней комнате находились его родители, а мои подруги демонстративно остановились перед постером «Икс-рэй Спекс» на двери в комнату Хитер, у меня возникло ощущение, что мы здесь совершенно одни. Никто не мог нас услышать.

– Привет… Ты приехал на зимние каникулы?

– Да, на пару недель. – Хамид оглянулся на Хитер и Лиззи. – Я могу поговорить с тобой?

Гул у меня в голове нельзя было объяснить лишь несколькими затяжками «травки».

– Ну да… Конечно.

– Давай прогуляемся.

Я оставила Хитер и Лиззи слушать музыку, пообещав вернуться через несколько минут.

Воздух на улице ударил резкой прохладной сыростью, и я глубже засунула руки в карманы куртки. Какое-то время мы шли молча, переходя из одной лужицы света в другую, а наши тени вращались вокруг нас.

– Я много думал о прошлом лете, – наконец быстро заговорил Хамид. – Наверное, мне просто хочется понять, что случилось. По-моему, мы друг другу нравились, и внезапно ты перестала говорить со мной. Я рассказал об этом одной своей знакомой в общежитии (разумеется, не все, я не разглашал ничего личного), и она назвала меня ничтожеством. Я правда вел себя как ничтожество? Ты на меня злишься?

Стиснув кулаки, я подумала о том, что есть такие виды боли, испытать которые Хамид никогда не сможет, просто потому, что у него нет соответствующих органов. И все же многие виды боли были у нас общими.

– Нет, я не считаю тебя ничтожеством.

– Тогда в чем дело?

Я не собиралась ничего ему рассказывать, но вдруг выложила все.

– Тут такое дело… Я хочу сказать, ты тут ни при чем. Но я забеременела. Все это осталось в прошлом, проблема решена, но… Я не хотела говорить об этом.

– Матерь божья, Бет! Твою мать! О господи!.. – Хамид умолк, словно впитывая сказанное мной. – Что ты имела в виду под «проблема решена»?

Мы свернули в другой тупик, еще не застроенный. Полоса чистого серого асфальта вела к прямоугольным участкам, засыпанным щебнем, где вскоре должны были появиться дома с двориками, на которых не поместится ничего, кроме столика, проткнутого складным зонтом. Остановившись, я окинула взглядом те невидимые места, где когда-нибудь будут жить такие же люди, как мы. Или не будут.

– Я сделала аборт.

– Почему ты мне ничего не сказала? Я мог бы…

– Что? Что ты мог сделать? Стать путешественником и отредактировать прошлое? – Я гневно бросила эти слова, прежде чем успела сдержаться. У меня мелькнула мысль: «Не то ли самое происходит с моим отцом? Какие бы чувства он ни испытывал, наружу выплескивается одна только ярость».

Хамид потер мыском ботинка землю.

– Как ты… Я хочу сказать… Это ведь незаконно?

– Да, незаконно. – Скрестив руки на груди, я сверкнула глазами. – Вот еще одна причина, по которой я не хотела говорить тебе об этом.

Хамид долго молчал. Когда он наконец снова заговорил, его слова прозвучали едва слышным шепотом.

– Кажется, я понимаю, почему ты ничего мне не сказала.

– К тебе это не имеет никакого отношения. Ты ничего не смог бы сделать. – Злость прошла; теперь я просто говорила.

– Понимаю, но… Мне ужасно стыдно. Это я во всем виноват.

– И я тоже виновата. Нельзя сказать, что я выросла в мире, в котором нет презервативов. Просто это было… Неудачное редактирование.

Печально улыбнувшись, Хамид покачал головой.

– Понимаю, но… Я хочу, чтобы ты знала: ты настоящий друг, раз сделала такое… – Он осекся, переполненный чувствами. – У меня не так уж много друзей, способных сделать ради меня такое.

– Я сделала это не ради тебя.

Резко развернувшись, я направилась обратно к дому Хитер прямиком через заросли. В глубине души я надеялась, что Хамид попытается меня догнать, но он этого не сделал.

Глава 16

Тесс

Флин-Флон, на границе провинций Манитоба и Саскачеван (1893 год н. э.)

Лагерь Флин-Флон пробуждался. Над очагом посреди небольшой площади, образованной десятком домиков, выстроившихся подковой рядом с сараем Машины, поднимался дым. По обе стороны от него лежали два тщательно отполированных бревна,