Линяло, старший шутик-надзорник, уже отрывисто отдавал указания, а услужливые кузутики суетились вокруг – один обмахивал большим древковым веером, другой взбивал подушки, чтобы хозяин устроился поудобнее, третий поднес чашу целебного красного вина.

Вино поможет, но лучше бы еще молодильного зелья… Послать наверх, за скляницей? Нет! Драгоценного эликсира не так много, следует приберечь, к тому же переборщить с подобным лекарством – опасно. Перед сном принять – можно, а сейчас боль лучше перетерпеть, она скоро затихнет…

Отпив вина и поудобнее устроившись на подушках, Огнегор тяжело вздохнул. Путешествия через волшебные врата давались ему с огромным трудом. Заклятие перемещения вытягивало из колдуна жизнь, и после перехода ему приходилось подолгу приходить в себя. Неудивительно, что вратами хозяин Бугры-горы предпочитал не пользоваться, однако в этот раз у него не было выбора.

Змей Горыныч, к которому колдун отправил Смагу с посланием, заартачился. Нет, гонца-то он принял и письмо прочел, а дальше началось… Связавшись с хозяином через зачарованное зеркало, Смага коротко сообщил, что Змей будет говорить лишь с самим Огнегором. Дескать, коли хочет дела вести совместные – пусть самолично приезжает.

Ответ был оскорбительным, но колдун понимал, что договор с Горынычем необходим, а потому сдержал гордыню, стерпел. Долгое и опасное путешествие к Сорочинским горам Огнегор позволить себе не мог, пришлось использовать волшебные врата.

Вот и оказался чародей в Змеиных Норах в тот же день, как получил вести от Смаги. Переход дался тяжко: пришлось бороться с тошнотой и слабостью, ноги и те не держали. Готовясь к встрече с хозяином Сорочи́н-горы, Огнегор выпил полфлакона омолаживающего зелья, и оно помогло. Колдун сумел сохранить лицо и переговоры с трехголовым торгашом провел спокойно и делово.

О Горыныче колдун много слышал, и встреча с глазу на глаз подтвердила часть сплетен. Змей оказался хитрым, себялюбивым, вспыльчивым, явно себе на уме, с таким союзничать будет сложно. Оставалось надеяться, что торговая порода возьмет в нем верх над лукавством, ведь предложенная Огнегором сделка сулила выгоду всем. А так, пусть вертится и пытается надуть, и не таких встречали, и не с такими дела вели.

Змей тоже доверчивостью не отличался. Он согласился помочь Огнегору, пообещал отрядить своих лучших бойцов – турхаудов… но лишь в обмен на услугу. Попросил найти некоего оружейника, которого русичи увели с освобожденным полоном лет десять назад. Вознамерился он вернуть мастера, поскольку считал, что того заставляют служить Великограду и придумывать какие-то чудо-механизмы. В подробности Огнегор вникать не стал, лишь уточнил, уверен ли Змей, что мастер жив? Ведь немало времени прошло, кто знает, что с ним сталось? Горыныч только усмехнулся в ответ, мол, мастер – хитер, живучая змеюка, наверняка здоров, но коли узнаешь, что помер, сообщи, проверю, косточки соберу, памятник из них сложу.

Во время разговора Змей вообще скоморошничал как мог, не то пытался удивить гостя своим остроумием, не то, хуже того, пытался понравиться. Это сильно коробило и раздражало. Настолько, что в какой-то миг чародей принялся вспоминать, можно ли убить тварь из Ужемирья, откуда родом все змеевичи?

Путешествуя в Иномирье по нижним ветвям Карколиста, Огнегор однажды забрел в этот странный, каменистый, полный воды, огня и пара мир, но пробыл там недолго. Людям нечего делать в месте, где царствуют бесчисленные породы змей, где их кубла на каждом шагу, и со всех сторон грозит смерть. А вот гадам Ужемирья Белосветье определенно приглянулось. Именно оттуда во время Нисхождения Тьмы проник на земли Руси Старший Змей, оттуда же пришла в Сорочинские горы и Пламенная Змея, мать Горыныча. Обоих Огнегор помнил, с обоими встречался.

И ни на кого из них Змей Горыныч, унаследовавший титул Старшего, не походил.

Трехголовый сынок Пламенной Змеи что-то говорил, чем-то хвастался, над кем-то подтрунивал; Огнегор слушал вполуха, перебирая в голове многочисленные разновидности змеев, и пытался припомнить какие-то волшебные средства для борьбы с ними – но никак не мог. Он точно знал, что на них не действуют яды, даже самые смертоносные. Что до волшбы, то Огнегор знал лишь пару случаев, когда сильным чародеям удавалось одолеть чешуйчатых противников, размерами и силой подобных Горынычу. Один из волшебников погиб от истощения, пав рядом с крылатым супостатом, второй – полностью лишился магических сил и доживал свой век обычным человеком… ну, хоть выжил. Ничего удивительного, что чародеи со змеями предпочитают не связываться. Богатыри – другое дело…

Змей опять пошутил, пришлось натужно улыбаться в ответ и одобрительно кивать – на союз с Горынычем колдун ставил всерьез и не собирался выказывать собеседнику неуважение. Огнегору нужны были не только змеевичи-воины, он надеялся и впредь прибегать к услугам Старшего Змея, а потому, для вида подумав, согласился найти загадочного мастера, лишь спросил, есть ли хоть малейшее представление о том, где его искать? Хозяин Сорочин-горы тут же рассказал все, что знал сам, после чего небрежно заметил, мол, как добудешь, сообщи, прилечу. Если все будет хорошо, заключим договор, будем друг другу помогать…

В целом переговоры удались, оставалось справить порученное дело. Но сначала – отдохнуть и поесть. Пока служки накрывали на стол, Огнегор, чувствуя, что слабость наконец-то отступает, поднялся и прошелся по палатам, разминая онемевшие конечности. Заботливый кузутик с веером ходил за ним, как привязанный.

– С возвращением, господин, – раздался сзади мелодичный и знакомый голосок.

Колдун обернулся, кинув быстрый взгляд на свою помощницу Нияду. Высокая и стройная девица северных кровей стояла на пороге залы, картинно отставив в сторону стройную ножку, нарочито показывая и соблазнительное бедро, и высокие, выше колена, сапоги из тонкой темной кожи.

Одета Нияда сегодня была в неброское, но красивое темное платье, сверху обтягивающее, а ниже талии – свободное. Его можно было бы назвать строгим, если бы не глубокий вырез на груди и разрезы по бокам подола.

С украшениями она никогда не перебарщивала – только в ноздре поблескивало неизменное золотое колечко, длинную шею украшало плотное бархатное ожерелье-ошейник с черными агатами, а на тонких пальцах левой руки поблескивали три зачарованных перстня, соединенных с изящным браслетом тончайшими переплетенными цепочками – будто драгоценной паутинкой тыльную сторону ладони украсила.

Нияда входила в число ближайших слуг Огнегора, ее кто-то мог бы даже назвать соратницей. Характером ведьма отличалась строптивым, но, несмотря на ее причуды и особенно страстное мужененавистничество, Огнегор ценил Ниядины ум и хитрость. Подход к ней колдун нашел простой, но безотказный: не позволял себе заигрывать, разговаривал исключительно по делу, часто хвалил, особенно когда было за что. Подобная холодность шла вразрез с его любвеобильной природой, однако терять столь полезную помощницу ради мимолетной прихоти Огнегор не собирался, вот и держал себя в руках.

– Благодарю, – по привычке сухо ответил он, добираясь до стола и усаживаясь в кресло с высокой спинкой.