– Вы хотите, чтобы я закричала?

Коренастый тип оборачивается и сверлит ее недовольным взглядом. Потом порывисто вскакивает с кресла, подхватывает женщину под руку и тащит сквозь круглую дыру люка в соседний отсек. Не сняв с запястий наручников, заталкивает в крохотный туалет.

– Три минуты, – показывает он три пальца. – Поняла?!

И прикрывает снаружи дверцу, оставив приличную щель.

– Сволочь, – шепчет по-русски Анна. – Чтоб тебе вечно жить в этом тесном морском сортире…

Справиться с гидрокомбинезоном ужасно непросто. Понимая, что грозный типус шутить не будет, она торопится, но возвратиться к назначенному сроку в коридор не поспевает.

Командир пловцов с перекошенной от злобы треугольной рожей распахивает дверцу, выдергивает женщину в коридор, шарахает спиной о переборку и с невероятной силой сжимает ладонью горло…

Ее спасают взрывы, гремящие над самой головой. Корпус сотрясается и раскачивается с такой силой, что оба падают; Воронец в ужасе прижимается к холодному полу и закрывает руками голову…

И снова возвращается тишина. Низкий гул постепенно стихает; происходит последний толчок – субмарина ложится на дно.

Подняв пленницу за шкирку, коренастый тип знаком приказывает вести себя тихо. Приведя ее в центральный пост, усаживает в кресло и подходит к капитану.

– Что скажешь?

– Сдается, они расколют нашу скорлупку, если мы возобновим движение.

– Полагаешь, я напрасно притащил на борт эту бабу? Думаешь, они уничтожат нас вместе с заложницей?

– Думаю, им на нее наплевать или они давно записали твою бабу в покойницы. Их основная задача – заполучить обратно командный блок, и ради этого они пойдут на что угодно.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно. И ты на их месте поступил бы похожим образом. Но я скажу тебе еще более неприятную вещь: пребывание на борту этой девки сильно усложняет нам жизнь.

– Почему?

Капитан бросает равнодушный взгляд на испуганную женщину и невесело усмехается:

– Ты же не настолько глуп, чтобы считать ее своей коллегой.

– Издеваешься?! Какой из нее боевой пловец?..

– И я о том же. Выходит, ее взяли на глубину для поиска командного блока, к которому она имеет какое-то отношение. С одной стороны, это невероятная удача – захватить специалиста в области ракетостроения. А с другой – чистой воды самоубийство.

Подумав, командир пловцов соглашается:

– Ты прав. Надо было допросить ее с пристрастием, пока шли полным ходом.

– Ладно. Позже допросим, если выкарабкаемся. А сейчас садись-ка лучше и слушай…

Пловец устраивается в кресле, ставит на пульт небольшую коробочку желтого цвета и водружает на голову наушники. От коробочки тянутся два провода: один к пульту, другой – к наушникам…

Наблюдая за его действиями, Анна ощущает смутное беспокойство. Словно кто-то подсматривает за ней в замочную скважину или вторгается в личную жизнь иным, не менее бессовестным способом.

Внезапно она прозревает. Повернув голову влево, находит отобранное у нее и сложенное в сторонке имущество: маску, дыхательный аппарат, баллон для аварийного всплытия, нож, подвесную систему. И среди этого барахла покоится похожая коробочка!

Да-да – точно такая же коробочка желтого цвета, закрепленная перед погружением поверх гидрокомбинезона с правой стороны шеи. Кажется, к ней тянулся провод гарнитуры…

За грустными размышлениями о том, откуда на борту чужой подлодки появилась похожая коробочка и какие преимущества она подарила незнакомцам под водой, проходит минут тридцать-сорок.

Из забытья выводит капитан. Ответив на чей-то вызов по внутренней связи, он толкает пловца в плечо:

– В кормовом отсеке слышен скрежет металла о корпус. А ты ничего не слышишь?

– Нет. Ни звука.

– Черт. Кажется, они здесь…

* * *

Миша Жук по-прежнему парит над лодкой, освещая мощным лучом окружающее пространство. Его задача наблюдать за общей обстановкой. Наша задача – попробовать кое-что внушить тем, кто находится внутри «Косатки».

К сожалению, я не знаю, в какую сторону открывается дверца в шлюзовую камеру – на ее гладкой поверхности нет ровным счетом ничего: ни петель, ни ручек, ни заклепок. Все механизмы находятся внутри. По этой причине располагаю Золотухина на левом сдвоенном торпедном аппарате, а Фурцева – на правом. Оба освещают дверь и держат наготове автоматы. Однако применить оружие они обязаны в крайнем случае – убедившись в том, что перед нами чужой с агрессивными намерениями, а не захваченная неприятелем Анна Воронец.

– «Ротонда», я – «Скат», – впервые пользуюсь связью.

– «Скат», я – «Ротонда». Отвечаю.

– Мы на месте. Лодка обездвижена, шлюз под прицелом.

– «Скат», понял вас. Удачи…

Выключаю свой фонарь и тыльной стороной его крепкого корпуса четырежды стучу по дверце. Снаружи звук слышен отлично. Наверняка его услышат и внутри…

Для связи с экипажем «Косатки» я использую элементы международного подводного языка. В идеале его обязан знать каждый, кто цепляет на спину или грудь дыхательный аппарат и решает спуститься глубже десятка метров. Это относится ко всем без исключения, будь то настоящий профессионал, опытный дайвер или начинающий любитель.

Язык до безобразия прост: один удар означает вопрос «Как ты?»; одиночный удар в ответ – «все в норме».

Два удара – «проверь запас воздуха».

Три – «начинай (или начинаю) подъем на поверхность».

Четыре – «тревога, немедленно выходи (или выхожу).

Есть и более сложные системы подводного общения при помощи стука, однако мы обойдемся простейшим кодом. Чем проще, тем понятнее.

Повторяю попытку познакомиться. А точнее – требую к себе представителя экипажа для переговоров.

В ответ тишина.

Выжидаю секунд десять и в третий раз выдаю серию из четырех ударов с равными промежутками времени.

* * *

Анна сидит в неудобном кресле, словно мышь: тихо, сжавшись в комочек и с единственным желанием не обращать на себя внимания.

Поначалу капитан с коренастым пловцом ведут себя сдержанно. Капитан приказывает кормовому отсеку подтвердить информацию о металлическом скрежете в районе гребного винта. И подтверждение поступает.

Потом меняется треугольное лицо командира пловцов. Плотно сжав губы, он снимает с головы наушники и цедит:

– Они и вправду здесь. Докладывают командиру спуска о том, что лодка обездвижена, а шлюз под прицелом…

«Он прослушивает нашу частоту и понимает по-русски, – с ужасом осознает Анна. – Боже! Неужели у ребят Черенкова ничего не получится?..»