– Громол… – севшим от ужаса голосом пробормотал Крысун.

– Вижу, – тихо отозвался охотник.

То, что Крысун принимал за деревья, было вовсе не деревьями. Со всех сторон их окружали упыри. Ходячие мертвецы были обвешаны и утыканы листьями и ветками так плотно, что их нетрудно было принять за деревья. Выглядело это столь же ужасно, сколь и неправдоподобно. Упыри стояли неподвижно, словно окаменели. Лица их были скрыты листьями, между которыми – там и тут – тускло поблескивали мертвые голодные глаза.

– Чего это? – прошептал Крысун срывающимся голосом. – Зачем это они?

– Укрылись от солнца, чтобы не сгореть, – объяснил охотник.

– Как же они… сообразили? – в изумлении выговорил Крысун. – Кто их научил?

– Нашелся, видать, учитель, – ответил Громол с нервной усмешкой. Он зябко повел плечами и хрипло добавил: – Тут что-то не так.

– Ты про что?

– Они выжидают. Ждут, пока мы первыми начнем драку. Это не похоже на упырей.

– Может, они нас боятся? – с надеждой в голосе предположил Крысун.

Громол покачал головой:

– Нет.

– Тогда почему они не бросаются на нас?

– Есть лишь один способ это выяснить. – Громол с лязгом вытянул из ножен выкованный кузнецом-вещуном меч.

Крысуна прошиб холодный пот, по спине пробежала ледяная волна, а сердце упало куда-то вниз, но он сумел взять себя в руки и тоже вынул из ножен меч-всеруб.

– Да помогут нам боги! – крикнул охотник. – Вперед, Крысун!

И Громол первым бросился на стену мертвецов. Крысун на негнущихся ногах сдвинулся с места, но тут же услышал тихий, непонятный треск и понял, что сейчас произойдет что-то ужасное.

Громол оттолкнул Крысуна в сторону и тут же сам упал на землю и откатился к комелю столетнего дуба. С дерева на то место, где они только что стояли, рухнула сплетенная из палок, переплетенных гибким ивняком, клетка.

– Ловушка! – в ужасе вскрикнул Крысун. – Кто ж их…

Упыри, доселе стоявшие неподвижно, взревели и бросились на Громола и Крысуна. Из-за деревьев послышался гневный окрик, будто невидимый воевода упырей пытался образумить своих ратников, но те уже ничего не слышали и не видели, кроме живого мяса, до которого было всего несколько саженей.

Громол мигом вскочил на ноги.

– Бог Семаргл, крылатый пес Хорса-огнебога, будь с нами! – крикнул он зычно и наотмашь рубанул мечом первого подскочившего к нему упыря.

2

Темно было в охотничьей избушке. Темно и страшно. Пугали осклизлые стены, пугал грязный, затянутый плесенью пол. Но самое главное – запах. Запах тления и смерти – тут он был повсюду, и деваться от него было некуда.

Глеб, Васька Ольха и Айсарана сидели на лавке и смотрели на светлый квадратик окна. Они были втроем в хлипкой избушке, посреди страшного леса, по которому рыскали оборотни и живые мертвецы.

Васька молчал, и губы его слегка подрагивали. Молчала и Айсарана. Взгляд у нее был грустный и потерянный. Глебу вдруг стало жаль девушку. Почти не сознавая, что делает, он принялся утешать ее.

– Ты только не волнуйся, – сказал Глеб нарочито бодрым голосом. – Громол скоро вернется.

Айсарана подняла на Глеба блестящие от слез глаз.

– А если не вернется? – проговорила она тихим голосом. – Что мы будем делать?

– Ну… – Глеб пожал плечами. – Как-нибудь выкрутимся. Дорогу обратно знаем.

Они помолчали.

– Глеб, – тихо позвала Айсарана, – расскажи мне о том месте, откуда ты прибыл.

– Ты хочешь узнать о моем мире? Хорошо. В моем мире есть множество забавных вещей. Там есть египетские пирамиды, поющие фонтаны, мотоциклы «Харлей Дэвидсон»… Там есть Интернет, презервативы со вкусом клубники, яхты, губные гармошки, молекулярная физика… Там есть стихи Бродского, картины Ван Гога, музыка Шопена и Моцарта… Да мало ли чего. Но самое главное – в нашем мире люди живут до старости и не умирают от пустяковых болезней.

– Но они все равно умирают? – тихо спросила Айсарана.

Глеб кивнул:

– Да. Они умирают.

– И отправляются на небеса?

Глеб усмехнулся:

– Ну, это по-разному. Кто-то на небеса, кто-то – в подземное царство Сатаны. А есть такие, которые никуда не отправляются, потому что не верят ни в Бога, ни в дьявола.

Айсарана внимательно посмотрела на него и вдруг спросила:

– Ты такой же?

– Я был таким же, – ответил Глеб. – До того, как попал сюда.

– И теперь ты жалеешь о том, что изменился?

Глеб подумал и ответил честно:

– Не знаю, Айсарана. Раньше я рассчитывал только на себя, и от этого мне жилось спокойнее. А теперь я понимаю, что жизнь – это темный лес. И это меня здорово пугает.

Глеб покосился на светлый квадрат окна, в котором виднелась черная стена деревьев, затем перевел взгляд на девушку и спросил:

– Ну а ты, Айсарана? Ты боишься смерти?

Девушка пожала острыми плечами:

– Не знаю. После смерти я увижусь со своими родителями. И я очень этого хочу. Но…

– Но что?

– Вдруг я их там не найду?

Васька сердито сопнул.

– Болтают, болтают, – проворчал он. – А о чем, сами не ведают.

– А ты ведаешь? – быстро спросила Айсарана.

– А то как же! – заносчиво ответил Васька. – Мне бы только выбраться отсюда, я такую жисть себе устрою, что мама не горюй!

– И на какие же шиши? – насмешливо осведомился Глеб.

– Ты про деньги?

– Про них.

Васька лукаво улыбнулся:

– Я по пути приметил пару местечек, где бурая пыль стелется по земле, аки снег. Наберу с четверть пуда – и самого Баву Прибытка переплюну! Буду жрать мясо каждый день! Да не просто так, а вприкуску с пшеничным хлебом!

Глеб хмыкнул.

– Эх, Васька. Ограниченный ты человек. Тебе бы только пузо посытнее набить.

– А тебе бы только языком потрепать, – сердито отозвался Васька.

Он встал с лавки и направился к двери.

– Куда ты? – окликнул его Глеб.

– Пойду отолью, – не оборачиваясь, ответил Васька.

– Будь осторожнее!

– Буду.

Васька отодвинул засов, открыл дверь и вышел на улицу. И вдруг пулей влетел обратно, быстро прикрыл дверь и задвинул засов.

Глеб и Айсарана испуганно уставились на его спину.

– Ты чего? – спросил Глеб, невольно понижая голос.