Бюффон прав: полости, где гнездится удод, грязны, потому что родители не в состоянии удалять жидкий помет птенцов. У многих других птиц помет птенцов аккуратно упакован в студенистый покров, что позволяет родителям подхватить его, когда птенец испражняется, и унести прочь, чтобы выбросить вдали от гнезда. Птенцы удода отгоняют хищников, пытающихся пробраться в гнездо, обрызгивая их жидкими фекалиями с особенно неприятным запахом.

Дополнительный источник такого аромата в гнезде удода – копчиковые железы самки и птенцов. Тот факт, что выделения копчиковой железы самцов удода ничем не примечательны, а у самки и птенцов отвратительны, сразу же позволяет предположить, что здесь имеет место нечто любопытное. И в самом деле так! Зловонные бурые и маслянистые выделения копчиковой железы у самки и птенца удода, открытые и описанные Христианом Людвигом Ничем в 1840 г., считали исключительно средством отпугивания разоряющих гнезда хищников{218}. Однако спустя столетие испанский исследователь Хуан Солер и его коллеги обнаружили, что в этих выделениях содержатся симбиотические бактерии, которые защищают оперение птиц от специфических бактерий, разрушающих перья{219}. Антимикробные бактерии в копчиковой железе удода – «хорошие бактерии», немного похожие на так называемых хороших бактерий в некоторых йогуртах, только гораздо менее приятные для нас. Когда испанские исследователи инактивировали воздействие таких бактерий в гнездах удодов, они обнаружили, что в результате уменьшилась доля яиц, давших жизнеспособных птенцов. Это указывает на существование взаимовыгодного сотрудничества между птицами и этими бактериями, в дополнение к положительному воздействию бактерий на оперение птиц.

Далее ученые исследовали влияние выделений копчиковой железы на успех размножения удодов. Неожиданным открытием стало то, что их яйца лишены наружного покрова: никакого дополнительного материала на поверхности скорлупы нет. Это удивительно, поскольку, как мы видели у других птиц, самый наружный покров яйца – первая линия обороны от патогенов. В действительности необычная поверхность яйца удода была описана в середине 1800-х гг. Вильгельмом фон Натузиусом (с ним мы встречались ранее), который, оставив комментарий по поводу отсутствия кутикулы, заметил, что «открытые ямки, заглубленные в поверхность [яичной скорлупы], расположены настолько тесно… [что] напоминают дырки в решете». Интерес Натузиуса к яичной скорлупе был почти исключительно описательным, и он редко отваживался размышлять о том, почему яичная скорлупа у того или иного вида птиц, в частности удода, выглядит так, а не иначе{220}. Но именно это сделали испанские исследователи после того, как увидели, что через несколько дней инкубации крошечные ямки на поверхности яиц заполнились материалом, в том числе хорошими бактериями, из копчиковой железы. Заинтересовавшись вопросом о том, не контролировали ли бактерии из копчиковой железы присутствие патогенных микробов на яичной скорлупе, исследователи провели хитроумный эксперимент, в котором, временно закрыв железу, они не позволили некоторым самкам удода нанести на яйца выделения из нее. У самок, обработанных таким образом, проклюнулось меньше яиц, чем у тех, которым позволили обмазать яйца выделениями копчиковой железы, – что и требовалось доказать.

Пример с удодом примечателен в нескольких отношениях. Во-первых, как в случае с другими птицами, антимикробные вещества важны, но они выделяются из копчиковой железы и наносятся на яйцо снаружи, а не содержатся в самом белке{221}. Во-вторых, поверхность яйца удода, лишенная наружного покрытия и несущая многочисленные крохотные ямки, похоже, эволюционировала таким образом, чтобы секрет копчиковой железы прочнее удерживался на ней. Мне это кажется странным по следующей причине. Представьте себе, что предковый вид, назовем его прото-удодом, яичная скорлупа которого была лишена кутикулы, начинает гнездиться в полостях, которые загрязнены нечистотами и полны вредоносных бактерий. Естественный отбор благоприятствовал бы любому мутанту из числа этих птиц, который смог бы защитить свои яйца от опасных микробов. Самая простая мутация привела бы к появлению удода, который откладывает яйца с защитной кутикулой. Гораздо сложнее была бы последовательность мутаций, которые произвели бы вначале необычные выделения копчиковой железы с антимикробными свойствами, затем необычную поверхность яичной скорлупы с ямками и, наконец, смазывание самкой яйца выделениями копчиковой железы.

Хотя случай с удодом несколько запутывает дело, есть указание на то, что выделения копчиковой железы держат под контролем микробов на поверхности яиц и у других птиц. Сравнительное исследование 132 видов птиц показало, что существует положительная связь между относительными размерами копчиковой железы и общей площадью поверхности кладки. Этого-то мы и могли бы ожидать, предположив, что для успеха размножения важно, чтобы на каждое яйцо хватило покрытия из секрета копчиковой железы{222}.

А как обстоят дела у кайр? Я могу мысленно проследить, как Джордж Лаптон возвращается каждый вечер в бридлингтонский пансион, чтобы внимательно рассмотреть приобретенные за день яйца кайр. Могу понять и его воодушевление, когда он держит в руках «метландское яйцо» текущего сезона, скользя ликующим взглядом по его красочной поверхности. Судя по помету на поверхности яйца, его уже насиживали пару дней, но Лаптон стирает влажной тканью все следы того, что с ним происходило ранее. В соответствии с договоренностью с домовладелицей он сидит за кухонным столом с пустым блюдом и чашей, полной воды, а сверла для яиц разложены перед ним, словно инструменты хирурга. Каждое сверло – рифленый металлический инструмент конической формы, очень похожий на удлиненный вариант приспособления, который используется столярами для сверления отверстий под винты. Взяв первое яйцо, Лаптон ищет точку, в которой следует пробить скорлупу. Острие воткнуто, и когда Лаптон осторожно вращает сверло между пальцами, на стол мягко падают похожие на снег хлопья карбоната кальция. Вращая сверло сильнее, Лаптон усиливает нажим, пока не ощутит, что оно пробило сквозь подскорлуповую оболочку и что стало влажным от белка.