Расположенное в горах над Салониками, поместье было обнесено высокой стеной и патрулировалось вооруженными охранниками. Их пропустили и сразу же провели к белоснежному дворцу, освещенному словно для спектакля sonet-lumiere. У парадного входа ее встречал сам Драгумис. Гейл по-разному представляла его во время полета, но действительность обманула ожидания. Она увидела невысокого, даже маленького, старика — худощавого, небритого, больше похожего на простого греческого крестьянина, чем на миллионера. В какой-то момент ей даже показалось, что справиться с таким не составит большого труда и бояться нечего. Но потом она подошла ближе и поняла, что не все так просто.

Нокс выбрал кратчайший маршрут к Рас-эль-Судру — через Танту, самый большой город Дельты. Оставив позади половину пути, он вспомнил, что слышал о Танте от Гейл, нелестно отозвавшейся о консьерже тамошнего отеля. Интересно, что они там делали? До сих пор он как-то не задумывался о странных раскопках, которые вела в дельте Елена. Похоже, что-то происходит. Что-то такое, о чем ему ничего не известно. С какой стати здесь объявился Николай Драгумис? Нокс съехал на обочину и остановился — подумать было над чем.

Ни для кого не было секретом, что Македонский фонд археологических раскопок Елены получает спонсорскую помощь от компании Драгумиса. А Драгумисов — Нокс это точно знал — Египет не интересует. Для них важна только Македония. Если они финансируют раскопки в Дельте, значит, рассчитывают найти что-то македонское. И тогда, не исключено, это как-то связано с тем, что они нашли в Александрии. Пожалуй, будет не лишним разузнать поподробнее.

В городе Нокс отыскал бар с телефонным справочником и, набрав номер первого попавшегося местного отеля, попросил пригласить Елену Колоктронис. Пятая попытка оказалась удачной.

— Ее здесь нет, — сообщил ночной портье. — Ищите в Александрии.

— А ее команда?

— Кто именно вам нужен?

Нокс повесил трубку, записал адрес отеля и вернулся к машине.

Филипп Драгумис провел гостью под аркой, через просторный зал с полированным мозаичным полом в гостиную с роскошными картинами и шикарными гобеленами на стенах. Гейл не успела опомниться, как оказалась в глубоком, обтянутом желтой тканью кресле.

— Сначала выпьем, — сказал хозяин. — Потом поедим. Красное вино? Мое собственное.

— Спасибо.

Пока он откупоривал бутылку и разливал вино по двум бокалам, Гейл огляделась. Внимание ее привлек написанный маслом портрет сурового бородатого мужчины со шрамами вместо левого глаза. Портрет занимал почетное место над громадным камином. Несомненно, Филипп Второй, отец Александра Великого. Гейл невольно перевела взгляд на старика Драгумиса и с изумлением поняла, что древний царь списан с живого человека, родимое пятно которого под левым глазом должно было, вероятно, служить своего рода стигматом, доказательством того, что хозяин поместья и есть реинкарнация Филиппа.

— Неужели вы всерьез в это верите? — невольно вырвалось у нее.

Он рассмеялся, громко и искренне.

— Знаете, как говорят: имея дела с китайцами, разговаривай на мандаринском.

— А имея дело с суеверными…

Он улыбнулся еще шире и кивком указал на второй портрет — красивой, смуглой молодой женщины в крестьянском платье.

— Моя жена. Я сам ее написал. По памяти.

Гейл неуверенно улыбнулась.

— Вы прошли долгий путь.

— Я — да. А жена — нет. — Он кивнул. — Она похоронена здесь, неподалеку. Ей всегда нравился вид с холма. Мы, бывало, частенько гуляли там. Поэтому я купил участок и построил здесь дом.

— Извините, я…

— Я был довольно беспокойным молодым человеком. Ходил по деревням, проповедовал идею Великой Македонии. Мною заинтересовалась тайная полиция. Они хотели познакомиться со мной поближе. Я, разумеется, этого желания не разделял. Не найдя меня, они пришли к моей жене. Потребовали, чтобы сказала, где меня найти. Она отказалась. Они облили ее бензином. Она молчала. Тогда ее подожгли. И все равно она ничего им не сказала. Тогда они облили бензином нашего сына. Она заговорила. У нее остались ужасные ожоги. И все-таки ее можно было бы спасти при соответствующем лечении. Но у меня не нашлось денег. Моя жена умерла, потому что я предпочел проповедовать, а не работать. Вот так-то, госпожа Боннар. Похоронив ее, я закончил играть в политику и поставил перед собой другую задачу: разбогатеть.

— Мне очень жаль, — пробормотала Гейл, понимая, насколько неадекватны эти слова понесенной утрате.

Драгумис хмыкнул и резко переменил тему.

— Я знал вашего отца.

— Ваш сын сказал мне об этом. Но, знаете, мы не были близки.

— Знаю. И мне тяжело это сознавать.

Она недоуменно посмотрела на него:

— Почему?

Драгумис вздохнул.

— Вы ведь должны были отправиться с ним в Маллави, не так ли?

— Да.

— Но потом он отложил вашу поездку?

— У него появилось какое-то срочное личное дело.

— Верно, — кивнул старик. — Со мной.

— Нет. С неким молодым человеком по имени Дэниел Нокс.

Драгумис махнул рукой, как бы говоря, что это одно и то же.

— Вы много знаете о Ноксе?

— Нет.

— Его родители тоже были археологами. Специалистами по Македонии. Часто бывали в наших краях. Милая пара, чудесная дочь. Знаете, они тесно сотрудничали с Еленой. Десять лет назад Ноксы посетили ее раскопки в горах. Забрать их из аэропорта должен был муж Елены. К несчастью, по пути в горы…

Гейл оторопело взглянула на него:

— И все…

Драгумис кивнул:

— Все.

— Но… какое отношение это имеет к моему отцу?

— То был несчастный случай. Ужасное происшествие. Но не все в это поверили.

— Вы имеете в виду… убийство? Не понимаю. Кто мог хотеть их смерти?

— Не их. Мужа Елены. Павла.

— И кто же желал его убить?

Драгумис улыбнулся:

— Я, госпожа Боннар. Я.

Рас-эль-Судд, городишко нефтяников, изо всех сил старался стать туристическим центром. Нокс покрутился у парковки возле отеля «Бичинн» и, убедившись, что Рик не притащил за собой хвоста, отправился на встречу с другом.

— Рад тебя видеть, старик, — ухмыльнулся Рик.

— Я тебя тоже.

— Веселые настали времена, а? — Он кивнул в сторону ближайшего бара. — Выпьешь? Заодно все мне расскажешь.