– Сейчас приду, – сказала она.

Ее компьютер приютился, точно кошка, в ямке кожаного дивана. Искушение было слишком велико. Знаю, что поступил мерзко, я не имел права вторгаться в ее личную жизнь. Да, это было мерзко, но необходимо. Я просто хотел понять, что делает ее такой мрачной и строптивой, и мне нужно было хоть как-то сориентироваться, узнать, какие симптомы ее тревожат. Я взял маленький ноутбук, приподнял крышку. Экран тотчас засветился. Но он был пуст, она стерла последнюю страницу. Тогда я вошел в «память» – виртуальное пространство, где жены обычно ищут объяснения, почему мужья больше не притрагиваются к ним, и обнаруживают, что те предпочитают ублажать себя на порносайте. Иногда это их успокаивает: они-то думали, что у мужа завелась любовница.

Но нет, никакого порно я не нашел. Зато нашел кое-что похуже.

Я обнаружил, что вот уже много месяцев Пас изучает сайты, посвященные воспроизводству акул. Вместо того чтобы интересоваться тем, как развивается в чреве ее собственный ребенок, она ежедневно заходила на vingtmilleoeufssouslemers.com[148], где, помимо всего прочего, сообщалось об эмбриональном развитии акул и различиях между видами яйцекладущих акул, живородящих и яйцеживородящих. Я узнал, что акулы способны давать жизнь детенышам всеми способами, подаренными природой. В полном изумлении, я читал дальше уже по диагонали. В моем распоряжении было всего несколько минут, Пас должна была вот-вот вернуться в комнату. Спиралеобразные яйца прикреплялись к водорослям, если мать была яйцекладущей, и начинали развиваться в ее чреве, если она была живородящей или яйцеживородящей. У некоторых видов, как, например, у песчаных акул, наблюдался внутриутробный каннибализм: матка содержала несколько эмбрионов, и самый сильный из них пожирал своих братьев и сестер, чтобы родиться одному. Я был ошарашен. Я не мог себе представить, как это она, беременная, с нашим ребенком в огромном животе, увлеченно читает эти жуткие каннибальские подробности. Увы, «кэш» доказывал, что она занималась этим, только лишь этим. Я пришел в такой ужас, словно передо мной возникло одно из этих хищных чудовищ. Но тут послышался шум спускаемой воды. Нужно было спешить: она могла в один клик стереть все эти статьи.

И в этот момент я наткнулся на приложение: «Тигровая акула – тайна непорочного зачатия». Это было потрясающе интересно. В аквариуме одного из самых роскошных отелей Дубая акула-самка по имени Зебеде родила пятерых совершенно здоровых детенышей, хотя рядом с ней никогда не было ни одного самца. Детеныши, все пятеро, были самками, как их мать. То есть она в полном смысле слова воспроизвела себя. Одна, без участия самца. Что же Пас искала на этих сайтах? У меня шла кругом голова. В конце статьи говорилось, что этот случай партеногенеза[149]объясняет, почему акулы, появившиеся четыреста миллионов лет назад, смогли не только выжить за долгие тысячелетия, а еще и остаться хозяевами морей, тогда как многие другие виды давно вымерли. Океанские гидры, чьи головы отрастают на месте отрубленных…

Я услышал шаги в коридоре и быстро захлопнул крышку.

– Ну, так что ты сегодня делала? – поинтересовался я, протянув ей тарелку с макаронами-«ушками». И не добавив, хотя меня так и подмывало: «Кроме того, что изучала сайты про акульи эмбрионы».

На это она спросила, не поднимая головы:

– Ты когда думаешь заняться детской?

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Да, не ответила, потому что не желаю отвечать на идиотские вопросы. Ты прекрасно знаешь, что я не могу работать. Значит, что я делаю? Сижу здесь, в квартире, и вынашиваю твоего ребенка.

Ну почему природа так несовершенна? Я бы дорого дал за возможность парировать, лишь бы успокоить свою совесть и избежать подобных заявлений: «Ладно, давай с завтрашнего дня я сам буду его вынашивать!» Может, лет через двадцать мы придем и к этому. А пока… чем я мог ей ответить?!

Только любовью. Я накрыл ее руку своей. Она поднесла ко рту помидорчик-черри в сладковатом оливковом масле и повторила:

– Так когда ты собираешься заняться детской?

– У нас еще четыре месяца впереди.

– В эти выходные?

– Знаешь, в эти выходные не получится, я должен…

Она тут же перебила меня, сама продолжив мою фразу:

– Что? Что ты должен? Сдать статью? Сделать передачу о политике? Взять интервью у министра транспорта? Или у ветеранов войны? «Не получится»! И это все, что ты можешь сказать беременной жене?! Да ты вообще мужчина или кто?

Я стиснул зубы. Это стало ее новым способом оскорбить меня, поставив под сомнение мои мужские способности, мой статус самца. Я отработал целый день, хотя, конечно, не вступил в схватку с саблезубым тигром и не пронзил копьем вождя вражеского племени, чтобы отнять у него оленью ногу. Я просто-напросто зашел, выйдя из автобуса, в супермаркет за едой. Банально, конечно, но такова уж современная жизнь.

* * *

Итак, в выходные мне пришлось заняться детской. Нам доставили кроватку, которую Пас выбирала целую неделю, а когда рабочие ее собрали, она ей разонравилась. Виноват был, конечно, я. Ее надпочечники вырабатывали теперь адреналин целыми потоками.

– Можно ее поменять, – предложил я.

Но Пас повторила мою фразу, грубо передразнивая меня пронзительным голосом:

– Можно ее поменять, ха-ха! И это все, на что ты способен? Почему ты не сказал мне, что она ужасна, эта кровать? Или у тебя нет собственного мнения? Значит, это я должна всем заниматься? Ты только посмотри на ее цвет, joder!

– Ну, подумаешь, цвет… Ребенку еще расти и расти, пока он сможет его оценить.

Она взглянула на меня так изумленно, словно я объявил ей, что хочу сделать пирсинг на сосках.

– Ты что, совсем спятил? Цвет нужен нам, а не ему! Эта распроклятая кровать будет мозолить нам глаза целых два года!

– Но вообще-то этот бежевый довольно приятен…

– А шоколадный лучше.

– Хорошо, давай обменяем на шоколадный.

И я позвонил в магазин. За те сумасшедшие деньги, что они сдирали за свою мебель, я мог себе позволить просьбу срочно доставить нам кроватку шоколадного цвета.

Затем наступила очередь комода. И тут она ударилась в слезы. Я обнял ее, мы уселись вдвоем на шоколадную кроватку.

– Уходи, Сезар…

– Ну что ты говоришь? Из-за какого-то комода…

– Ты прекрасно знаешь, что комод тут ни при чем.

– Тогда из-за чего?

Она заплакала еще горше.