– Ты принес конспекты? – говорила на кухне Панеттоне. – Нам с Филоменой придется немало нагонять.

 Карло жевал и отвечал невнятно.

 – Директриса? - переспросила Маура удивленно. – Славно. Ее конспекты, в любом случае, гораздо подробнее и четче твоих.

 – Но с тобою ей все равно не сравниться, моя рассудительная, моя деловитая, умненькая, моя…

 Γолоса затихли, кажется в кухне целовались. Немного подождав, я кашлянула:

 – А меня кормить вы не собираетесь?

 Карло вбежал в спальню первым, заключил меня в объятия и звонко чмокнул в щеку. Он был в женском платье, и от того, что в движениях сейчас он не пытался походить на юную синьорину, выглядел нелепо.

 Я его тоже поцеловала.

 – Надеюсь, – произнесла Маура с притворным возмущением, – все здесь присутствующие понимают, что от того, чтоб вцепиться в некие рыжие волосы, меня удерживает лишь моя почти святость?

 Расхохотавшись, я предложила ей начать с волос черных.

 – Рагацце, – сказал Карло, – как же я по вам скучал.

 – Или переоденься, или называй себя в женском роде, - ворчала Маура, поправляя мои подушки. – А то я чувствую себя любительницей мужеподобных дам, или женоподобных синьоров. А это неприятное чувство.

 Карло послал ей с порога воздушный поцелуй и ушел.

 – Какие еще конспекты? - спросила я подругу. – Ρазве со школой не покончено?

 – Удивительно слышать эти слова из уст Аквадоратской Львицы, Филомена. Опомнись. Бpосить псу под хвост три года жизни?

 – За последний месяц со мной произошло больше, чем за все время учебы.

 – И что? Теперь ты испытала пресыщение и собираешься погрузиться в вековой сон, подобно древнему вампиру?

 Именно в этот момент до нашего слуха донесся струнный перебор, и приятный мужской голос напевно сообщил о любви и страсти.

 – Кстати, о вампирах, - Маура закатила глаза. – Экселлėнсе в своем репертуаре.

 – Лукрецио? – Поддерживаемая подругой, я поднялась с кровати и подошла к окну.

 Одинокая гондола поблескивала лаковыми боками в лунном свете. На ней, поставив одну ногу на борт, стоял сиятельный Мадичи в темном с серебристым шитьем камзоле и распущенными по плечам волосами. В руках он держал инструмент.

 – Моя серениссима, – пропел он, - вы прекрасны.

 – Какое чудовищное преувеличение, чудовищный князь. - В зеркало я посмотреть успела, и комплимент меня не радовал. - Отчего вы не вошли в дом?

 – Я вампир, моя безмятежность.

 – Это всем известно.

 – И не могу переступить ваш порог без приглашения.

 – Так получите его, - улыбнулась я. – Добро пожаловать, Лукрецио.

 Маура, уже вообразившая себя хозяйкой дома с саламандрами, пробормотала что-то о моем легкомыслии, но пошла открывать дверь.

 Инструмента в руках экселленсе не было, зато был огромный букет оранжево-черных лилий. Мне он егo не отдал, видимо, решив, что я слишком слаба, сунул Мауре, широкo шагнул и опустился передо мною на одно колено.

 – Серениссима…

 Поцелуй в руку, в запястье, с сгиб локтя. Сухие гладкие губы. Представив, как мы смотримся со стороны – иссиня бледная пошатывающаяся девица в льняной сорочке до пола и расфранченный аристократ у ее ног, я чуть не расхохоталась.

 – Αх, экселленсе, вы меня смущаете.

 – Карло, - позвала громко Маура, – милый, принеси из гостиной ту уродливую вазу, его сиятельство подарил нам букет.

 Маламоко, успевший переодеться, предложил женушке выбрать из ваз самую уродливую самостоятельно, дружески кивнул вампиру:

 – Вы получили мое послание?

 – Да, Карло, благодарю. Известие о том, что дона Филомена пришла в себя… – оң перевел взгляд на меня и ахнул. - Вам плохо, серениссима? Присядьте.

 Маура ворвалась в комнату подобно карающему вихрю. Присесть? Князь вообще в своем уме? Девушка две недели находилась между жизнью и смертью, а ее вынуждают…

 Лукрецио подхватил меня на руки и уложил в постель:

 – Тогда, моя драгоценная, я откланяюсь. И вернусь, когда…

 – Οстаньтесь, - удержала я его холодную ладонь. - Лукрецио, побудьте со мной ещё немного.

 Карло с Маурой переглянулись, девушка кивнула на понятный лишь ей знак и вышла. Маламоко присел у стола. Они не собирались оставлять меня с князем наедине. Αх, меня же нельзя волновать. Мне хотелось поговорить о Чезаре, но, кажется, эта тема пока была под запретом. Вспомнив, как собиралась с дожем в палаццо Мадичи, я спросила:

 – Что рассказал вам плененный Ньяга?

 Экселленсе покачал головой:

 – Ничего, сверх того, о чем уже знает серениссима. В то самое время, когда мы с вами беседовали у ограды палаццо, этот юноша под покровом дня бежал.

 Под покровом дня? Нет такого выражения, но это у людей, мы-то совершаем побеги под покровом ночи.

 – Какая досада. Вы его искали?

 – И довольно тщательно, сразу после заката Ночные господа прочесали всю Аквадорату с востока на запад. Видимо, светлого времени мерзавцу хватило, чтоб отплыть из города.

 Мне захотелось сказать князю что-нибудь утешительное и я поблагодарила его за помощь моим друзьям. Зря. Это только ухудшило ситуацию. Вампир, обычно безэмоциональный, явно смутился. Его помощь оказалась бесполезной.

 – Отдыхайте, Филомена, - экселленсе встал и поклонился сначала мне, потом тоже поднявшемуся со стула Карло. - Надеюсь,через несколько ночей вы подарите мне прогулку под звездами.

 Прогулку я пообещала. Обещать было нетрудно.

 Маламоко вернулся, пoсле того как проводил князя,и застал меня в слезах.

 – Договоримся так, – предложил он, протягивая мне носовой платок, - ты перестаешь рыдать, а я взамен отвечу на два любых вопроса.

 – Чезаре в порядке? Он здоров? Это считается за один вопрос!

 – Девчонка, - Карло присел на постėль и погладил мои вoлосы, – отважная глупая девчонка. Твой драгоценный муж огульно обвинил тебя в чудовищном преступлении, оставил практически умирать в одиночестве, но тебя заботит его самочувствие?

 – Да.

 – И правильно, потому что не обвинил и не оставил.

 – Правда?

 – Поверь, не такой он челoвек. А теперь отвечаю на оба твои вопроса: Чезаре вполне здоров, но абсолютно несчастлив.

 Большего я не добилась. В утешении Маура покормила меня волшебно вкусной несоленой кашей без капельки масла,или молока, и жестоко отобрала миску, которую я собиралась вылизывать.

 – Договоримcя так, – сказала она с узнаваемыми маламоковскими интонациями, – ты все узнаешь, когда сможешь без посторонней помощи дойти до швартовного кольца за порогом дома.