— Куда ты собралась?

— Я иду ужинать в «У тиса», — твердо сказала Элеанор. — И если ты сегодня вечером хочешь хотя бы что-то съесть, пойдешь тоже. В кладовой только объедки, и после тяжкого сегодняшнего дня я решительно отказываюсь даже думать о том, как превратить их во что-то, что можно поставить на стол.

— Ты определенно заслужила обед в ресторане, — согласился Петтигрю. — Конечно, пусть будет «У тиса». Но как быть с молодым Рэнсомом? Может, стоит подождать, на случай если он вернется?

— Он достаточно взрослый, чтобы самому о себе позаботиться. И вообще, по-моему, от меня нельзя требовать, чтобы я вела с ним разговоры две трапезы подряд.

— Боюсь, за ленчем проку от меня было мало. Зато от мальчишки... Ты только послушай...

Взяв мужа за плечи, Элеанор энергично его встряхнула.

— Мы идем в ресторан, — сказала она. — И за ужином я ожидаю бутылку чего-нибудь хорошего. А перед этим мы выпьем дорогие коктейли в баре. После ужина будет кофе с ликерами. И все это время мы не будем говорить, не будем даже думать про эту отвратительную, грязную, возмутительную историю, которая последние две недели отравляла мне жизнь. А теперь убери страницы и сходи за пальто и шляпой.

— Хорошо, любовь моя, — кротко согласился Петтигрю.

Он навел порядок на столе, заметив при этом, что бинокль лежит на другой стороне стола. Возвращая его на обычное место, он автоматически перенастроил его назад под собственные глаза. Вероятно, Годфри не устоял перед искушением.

— Обещаю, что сегодня вечером не скажу ни слова про убийство, разве только...

— Разве только что?

— Не важно. Мне пришло на ум одно маловероятное обстоятельство.

— Нет, — сказал Хамфри Пурпур, пригубив коктейль. — Нет, Мэриан, нет и нет. Ничего подобного я говорить не стану. — Отказ он сопроводил улыбкой, настолько обаятельной, что любой, кто наблюдал бы за ним с небольшого расстояния — в данном случае бармен ресторана «У тиса», — счел бы, что он говорит что-то очень приятное. — Давай закажем тебе еще бокал хереса.

— Я не хочу больше хереса, — отрезала миссис Рэнсом. — Я просто хочу, чтобы ты, если спросят, сказал, что тем вечером встретил меня на холме и домой мы вернулись вместе.

— Это ты уже объясняла. Не заставляй меня отказывать дважды. Такая пустая трата сил. Тебе лучше изучить меню и решить, что заказать.

— Разве ты не понимаешь, что если я не найду свидетельств в мою поддержку, то меня в любую минуту могут арестовать?

— Тем больше причин хорошо пообедать, пока можешь. Тюремная кухня, заверяю тебя, просто позор.

— А что мне помешает сказать, что тем вечером я видела тебя на Друидовой поляне с твоей женой? А ведь я скажу, если меня снова станут допрашивать.

— Самое чудесное, на мой взгляд, что никто тебе, Мэриан, не поверит. Мне посчастливилось иметь двух свидетелей безупречной репутации, которые скажут, что я и близко к ней не подходил. Жаль, что тебе повезло меньше, но я не намерен рисковать собой, предаваясь неуместному альтруизму.

— Ты не хуже меня знаешь, что правда во всей этой истории в том...

— Правда меня нисколько не интересует. — Хамфри Пурпур говорил с искренней простотой человека, отстаивающего глубоко почитаемый принцип.

— Хамфри, — голос миссис Рэнсом стал жестче и на полтона выше, — я всегда знала, что ты двуличная крыса, но...

— Прошу, давай не затевать свару тут. В здешних краях мне надо поддерживать определенную репутацию. А кроме того, кто-то вошел. Ага, это мой кредитор, он же свидетель, а заодно и твой друг яйцеторговец. Хочешь пойти с ним поболтать, Мэриан?

— Нет, спасибо.

— Как пожелаешь. — Они сидели за маленьким столиком, а Горацио Уэндон расположился спиной к ним у стойки бара. Пурпур заинтересованно наблюдал, как заказ Уэндона был подан и употреблен. — Два двойных виски подряд, — заметил он. — И за оба заплачено наличными! Приятно видеть, что наш друг в кои-то веки сорит деньгами. Я перед ним в неоплатном долгу.

— Сколько именно тысяч фунтов? — горько спросила миссис Рэнсом.

— Господи помилуй, — добродушно рассмеялся Пурпур. — Я совсем не о том думал.

Тут в бар вошли еще два посетителя.

— Старичок кажется знакомым, — заметил Пурпур. — Юрист, если не ошибаюсь. Сдается, серая мышка рядом с ним — его жена. Она, наверное, много его моложе. Ну, Мэриан, если я не могу уговорить тебя выпить еще хереса, пожалуй, пойдем в зал. Я подумываю заказать...

Он резко остановился, когда из недр кухни за баром раздались звуки бурной ссоры. Яростные проклятия на французском и ломаном английском смешивались с пониженным, но пронзительным официальным голосом представителя закона и лязгом кастрюль и сковородок. С грохотом разбилась посуда.

— Похоже, на кухне какие-то неприятности, — сказал Пурпур.

Неприятности на кухне, без сомнения, случились. Более того, случились в тот самый момент, когда кухне следовало находиться на пике деловитой сосредоточенности — как раз перед началом подачи ужина. Как и следовало ожидать, спазм в нервном центре отеля вскоре передался в самые отдаленные его члены. Сперва появился старший официант, потом управляющий отелем торопливо порхнул через холл и исчез в направлении переполоха. Шум стих, но потом вдруг вспыхнул снова.

— Кажется, наш обед могут задержать, — шепнул Петтигрю Элеанор.

— Полагаю, просто шеф-повар проявляет темперамент, — с надеждой ответила она.

— Возможно. Но если я не позабыл окончательно французский, там дело посерьезнее. — Он навострил уши, оборачиваясь к входным дверям отеля. — Прости, я отлучусь на минутку, просто хочу посмотреть...

Он быстро вышел из бара, и отсутствовал три с половиной минуты. Когда он вернулся, его лицо сложилось в довольно мрачную улыбку.

— Так я и думал, — сказал он. — Все кишит полицейскими.

Он говорил достаточно громко, чтобы услышали все в комнате. Миссис Рэнсом выпрямилась на стуле, ее лицо вдруг превратилось в меловую маску. Пурпур не переставал улыбаться, глядя в свой стакан, теперь уже пустой. Но в его улыбке было что-то застывшее и неестественное, а взгляд был пустым, как и сам стакан.

Уэндон у стойки бара не шелохнулся, только еще больше втянул голову в плечи и, заказав следующее двойное виски у невозмутимого бармена, дрожащей рукой поднес стакан к губам.

— Я кое-кого встретил снаружи, — продолжил Петтигрю, — и пригласил к нам присоединиться. Он в скверном состоянии, поэтому я отправил его мыть руки. Вот и он.

— Годфри! — удивленно воскликнула миссис Рэнсом.

Сын даже не посмотрел в ее сторону, а направился прямиком туда, где стояла чета Петтигрю.

— Добрый вечер, — поздоровалась Элеанор. — Мы совсем уже утратили надежду вас увидеть.