Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ясно…
– Ты боишься ее, да? – внезапно переходит на шепот.
– Нет… Но… сам понимаешь, какие обстоятельства…
– Все уладится. Она тоже переживает о том, как ты будешь с ней общаться. Но я скажу одно: моя мать не желает тебе зла, наоборот… очень прониклась.
Хлопаю ресницами. Не знаю, что на это ответить.
– А, кстати… я тебе тут привез кое-что… – выкладывает из своей сумки зубную щетку и вещи первой необходимости.
– О, это действительно кстати. Ты меня спас! – радуюсь. Почистить зубы точно не помешает.
– Если нужно что-то из одежды, скажи, я Сеню отправлю.
– Нет, больше ничего не надо.
– А телефон твой где?
– Потеряла, похоже, – опускаю глаза.
– А как до меня дозвонилась?
– Попросила мобильный у медсестры.
– Ты мой номер наизусть помнишь?
– Да, – краснею. Но вместо удивления или многозначительного взгляда, Вит хвалит меня.
– Это замечательно. Ты большая умница, всегда нужно помнить важные номера, в случае чего… А телефон… вот, я тебе оставлю свой рабочий.
– Не надо… вдруг важный звонок…
– Надо. Мне даже по работе всегда на личный набирают. Вообще, не знаю, зачем держу запасной… Видимо, для тебя, – вкладывает в мою руку и сжимает ладонь.
– Не хотелось бы тут залеживаться. Я уже соскучилась по малышу. И домой хочу…
– Он по тебе тоже… И дома без тебя пусто… – внезапно признается.
Повисает пауза.
А не слишком ли я поторопилась, называть квартиру Одинцова своим домом?!.
– Ладно, будь на связи и выздоравливай. Мне нужно ехать в клинику, там кошмар…
– Понимаю.
Виталий улыбается мне и встает с койки, собираясь уйти.
– Вит… – окликаю.
– Да?
– Спасибо, что навестил. И за цветы. И за все…
– Не за что.
– «Спасибо»… ну что за молодежь пошла… поцеловала бы мужика, – слышится от крайней койки у окна.
– Хорошего дня, дамы, – обворожительно улыбается Одинцов, поспешно оглядывая палату, но в то же время, кажется, что смотрит он именно на меня.
– И вам, молодой человек. Заходите еще.
Виталий оставляет меня со странным чувством и под прицельными взглядами «сопалатниц».
– Какой мужчина…
– Загляденье!
– Врач?
– Ну чего молчишь? Арин? Цветочки то вон какие…
– Мой друг. Просто друг, – обрываю поток вопросов и закрываю глаза, делая вид, что собираюсь отдохнуть.
– Конечно, а то мы не видели, как он на тебя смотрит.
– Как? – приподнимаюсь на локте и вглядываюсь в лица женщин.
– Как будто бы ты в больницу со свадьбы попала, и у вас не случилось первой брачной ночи.
Закатываю глаза.
– По-моему, это преувеличение.
– Ты просто не замечаешь очевидного: для «простых друзей» не привозят такие шикарные корзины роз и так ласково по ручке не гладят.
– Ладно, что привязались к девчонке?
– Так интересно же…
– Арин, а он тебе не нравится, что ль?
Раздумываю и пожимаю плечами. Одинцов прекрасный отец. Это я могу сказать точно. А в остальном…
– Ладно, не отвечай. И так все понятно, – женщины вздыхают и теряют интерес, снова начиная обсуждать свои болячки. Ненавижу больницы… Скорее бы мы меня отпустили. Домой.
И на следующий день меня отпускают. Отчего-то лечащий врач настолько невзлюбила меня, что при моем вопросе: когда можно домой, с недовольным лицом заявляет:
– Да хоть сейчас. Никто вас тут не держит. Мест не хватает. Что я вас должна уговаривать лечиться? Не хотите лежать, собирайте вещи и вперед.
Так и застываю от тона. Наверное, я что-то не так сказала…
– Спасибо, – выдавливаю. – Значит, могу идти?
– За выпиской приезжайте через неделю. Если вам вообще нужно, – чеканит, даже не глядя в мою сторону.
Пожимаю плечами. Чувствую себя неплохо. Лечить меня не лечат… Что лежать?
– Ты цветы-то оставишь? – интересуются дамы, видя, что я собираюсь домой.
– Мне тяжелое нельзя носить… – с сожалением смотрю на корзину и понимаю, что взять их не получится.
– Оставляй, нам повеселее будет с ними.
– Хорошо. Всем здоровья, – киваю и покидаю палату. Надеюсь, на ближайшие годы мой лимит по лежанию в больницах исчерпан.
Дорога домой кажется бесконечной. Я решаю предупредить Виталия, что меня отпустили, и набираю его номер. Боюсь, что снова что-то пойдет не так. Вдруг охрана не пустит меня в подъезд или в квартиру? Какая-то фобия, вечный страх потерять ребенка.
– Слушаю.
– Вит, прости, что отвлекаю. Хотела сказать, что еду домой.
– О…
– Ты только не ругайся…
– Вы с моей матерью одинаковые! – слышу в голосе иронию. – Ну почему ты не сказала мне? Я прислал бы Семена!
– Это ни к чему, лишние хлопоты для тебя.
– Арин. Ты – гораздо больше, чем хлопоты.
– Прости… со мной одни проблемы, знаю, – голос дрожит. Понимаю, что вновь не оправдала его ожидания.
– Я не так высказался! Послушай, ты важна для меня! Поэтому позволь мне проявлять заботу. Это то малое, что я могу сделать для вас с малышом. Для тебя, Арин.
Обдумываю. Наверное, проявлять заботу к матери своего ребенка нормально. И мне нужно свыкнуться с мыслью, что Одинцов действительно заинтересован во мне. Во всяком случае пока наш сын мал.
– Хорошо, я понимаю. В следующий раз не буду отказываться от помощи.
– Я пока на работе. Матери позвоню сейчас, предупрежу, что ты возвращаешься.
– Спасибо.
– Не беспокойся. Она тактичный человек и не будет навязываться. Но сегодня тебе лучше побыть под присмотром.
– Понимаю.
– Если захочешь, я могу остаться на ночь.
Молчу. Бессонная ночь хорошо запомнилась мне, и помощь бы не помешала.
– Подумай. В любом случае я приеду.
– Хорошо, спасибо. Увидимся.
Смотрю на серое небо. Мне не по себе от встречи с Надеждой Анатольевной. Как она меня примет? Будь эта женщина просто хорошим врачом – одно. А теперь, она родная бабушка моего сына! Это не укладывается в голове.
В отличие от мобильного ключ от квартиры я не потеряла. И теперь сжимаю его в ладони, стоя перед дверью. Стоит ли позвонить в дверь? Или лучше не будить сына?
Так и не выбрав правильный вариант, решаю постучать. Надежда открывает на удивление быстро.
– Ариночка, заходи, – тепло улыбается. – Как ты?
– Хорошо…
– Ну что ты как неродная? Злишься на меня? – задает вопрос с порога. А я даже не знаю, что сказать. – Не злись. Я ведь не со зла.
– Можно мне в детскую?
– Что за вопрос? Конечно. Соскучилась? – прищуривается.
– Да, очень…
Заглядываю в комнату. Сынок с безмятежным видом спит в колыбели. Вокруг кроватки разложены мягкие игрушки, видимо, подарок от бабушки.
Наклоняюсь и глажу свое сокровище. Счастье окутывает, успокаивает. Мое место рядом с ним. Здесь.
– На него не наглядишься. Пусть спит, а мы
