– Кто? О ком это вы?

– О Марии Владимировне. Она так смотрит на вас!

– Если вы завели речь о моем пресс-секретаре, то знайте: нас связывают исключительно служебные отношения…

– Вы заботитесь о других, Андрей Владимирович, но кто-то должен позаботиться и о вас, – не унималась женщина.

– Я подумаю над вашими словами на досуге, уважаемая Ксения Степановна, – мрачно усмехнулся я, вставая из-за стола.

***

Чёрный президентский мерседес с включённым синим проблесковым маячком мчался по пустой полосе встречного движения. Я вспоминал минувшие дни, как Денис удивил меня своим решением поступать в Академию, потом, едва заметив мои сомнения, обиделся, а вскоре с блеском сдал вступительные экзамены. В тот год он оканчивал третий курс…

В актовый зал учебного корпуса Академии я вошёл в самый разгар занятий и сел по своему обыкновению на заднем ряду. Профессор экономики читал лекцию о причинах кризиса, в котором мир пребывал пятый год подряд. Казалось, нет ему конца и края, а благополучие первой половины двадцатых годов навсегда кануло в лету…

В Академии мои визиты уже давно никого не удивляли. Да и то правда, что приезжал я, главным образом, в качестве преподавателя и родителя, а не Президента. Я издали увидел Дениса, который торопливо записывал слова профессора. Стояла полная тишина, в которой гулко раздавался голос лектора да было слышно, как о стекло бьётся последняя осенняя муха.

Я слушал лекцию. Мои глаза тяжелели и слипались. Сон подкрался словно вор. Я задремал, кажется, на мгновение. Внезапно чудный образ девушки, сияющей словно солнце, озарил моё сознание.

– Кто ты? – спросил я.

– Разве не узнаёшь ты меня? – сладко пропела она.

Я пригляделся и не поверил своим глазам:

– Маша, неужели это ты?

Она молчала.

– Ты так изменилась! Что с тобой случилось?

– Теперь я – Анна, что значит «благодать». Берегись, Андрей! Грядёт человек погибели…

– Как мне тебя не хватает, милая… – я протянул руку, но не смог коснуться её. Она уплывала вдаль, словно лебедь на волнах безбрежного зелёного моря. Я с тоской глядел вслед исчезающему образу, как вдруг с неба грянул гром:

– …наш гость президент Российской Федерации Андрей Владимирович Романов.

Тогда я открыл глаза.

Студенты дружно хлопали в ладоши, приветствуя меня. Я поднялся с места, по пути к трибуне прошёл рядом с юношей, который блеснул лихорадочно глазами, но в тот миг не привлёк моего внимания… Я встал на место профессора и окинул взглядом зал:

– Друзья мои, здравствуйте, рад снова видеть вас. Мы продолжим беседу на тему кризиса сразу после перерыва…

Я приветствовал Дениса крепким мужским рукопожатием и вгляделся в лицо его:

– Как дела?

– Всё хорошо, – отвечал он с улыбкой на губах.

Я усмехнулся:

– Ты меня видишь каждый день… по телевизору, а я тебя – раз в месяц. Вот, в чём парадокс!

– Но телевизор не заменит личной встречи, папа, – заметил он. – Ты выглядишь уставшим!

– Ночью не смог заснуть, а сейчас, пока ждал окончания пары, задремал и даже сон видел… да такой чудный! Ох, Денис, так много дел навалилось! Тяжела она… шапка Мономаха! Но, надеюсь, ты через три года окончишь Академию и разделишь со мной это тяжкое бремя власти…

Студенты рассаживались по своим местам, а я вернулся к трибуне.

– Итак, друзья мои, вы выслушали уважаемого профессора, который просветил вас в области экономики. Сидя на заднем ряду, я, честно говоря, заснул… – в зале послышался смех. – Но не берите с меня пример! Я хотел бы побеседовать с вами о том, о чём в обществе не принято говорить… Экономические проблемы пытаются объяснить разными теориями: марксистской, кейнсианской и т.д., и т.п. Но сколь бы красива ни была та или иная теория, она не способна указать глубинных основ кризиса. Теоретики никогда не признают очевидного – экономический кризис всегда идёт следом за кризисом душ… человеческих. В рыночной экономике изначально заложен механизм саморазрушения, – она плодит потребителей, то есть людей с искажёнными представлениями о роли материальных благ в жизни, что в первое время порождает промышленный скачок и рост валового внутреннего продукта. Но это ловушка для обывателей, которые в своей повседневности тешатся иллюзией, будто благополучие будет длиться вечно… У кризиса перепроизводства, как и кризиса ликвидности – одни и те же истоки. Спрос, как известно, рождает предложение и непосредственно перед кризисом он достигает своего апогея…

В былые времена люди обладали разумением того, что счастлив не тот, у кого всего в избытке, а тот, кому хватает на жизнь. Религиозное мировоззрение наших предков несколько сдерживало стремление к материальным благам, что делало невозможным экономические потрясения, каковые стали частым явлением в более позднее время. А всё началось с того, что в 16 веке Западная Европа пережила первую ломку ценностей – в оппозиции классическому католицизму родился протестантизм. Ненавязчиво через искажённое представление о богоизбранности внедрялась в общественное сознание идея накопительства как цели жизни, – в попрание слов Христа: «Трудно богатому войти в Царство Небесное»! – и ещё: «…продай имение твоё, раздай нищим, приходи и следуй за Мною».

Приведу пример. Американцев во всём мире почитают людьми религиозными, чуть ли не богобоязненными. Но позвольте – разве может человек, несущий Бога в своём сердце, столько поглощать пищи?! Представьте себе монаха, того, что придерживается всех обетов и соблюдает все посты, и среднестатистического американца, в котором полтора центнера веса будет… – студенты дружно засмеялись. – Представили? Вот, где небо и земля! Прагматизм – истинная религия американцев! Они стремятся извлечь выгоду из всего: а вдруг за гранью… и в правду что-то есть, тогда лучше верить, чем не верить; так, я и в этом мире поживу хорошо, и в другом не пропаду. Американцы подчас весьма наивно верят в то, что верят в Бога. «Вера без дел мертва», – сказано в послании апостола Иакова, – но как раз эту истину отрицают протестанты, к коим относится большинство американцев. Для законодателя мы все, от мала до велика, – от бомжа до президента, – потребители. Но, главное, никогда не забывать, что не хлебом единым жив человек, а всяким словом, исходящим из уст Божиих. Главное, чтобы идея потребления не стала смыслом скоротечной жизни, за которой следует воздаяние каждому по делам его! Скоро вы завертитесь в вихре жизни. И среди вас будут те, кого захватит в плен материальное, и оно потребует от вас жертв, и вы… Что это такое?

Мне пришлось прервать свою речь, потому что юноша с лихорадочным блеском в глазах, мимо которого я ранее прошёл, поднялся с места и стремительно двинулся к трибуне…

– Что вам, молодой человек? – спросил я в микрофон. Он внезапно выхватил из кармана пистолет. Прогремел выстрел, боль пронзила моё плечо… На мгновение свет померк в моих глазах.