здесь? – взяв стакан и отпив пару глотков воды, удивленно спросила. Перевела взгляд на друзей, те закивали головами, соглашаясь со словами духа долины.

– Давайте я уже пойду, а вам стоит объясниться, – поспешил ретироваться мужчина.

      Когда он вышел, я присела и позвала к себе друзей. Дери и Габи уселись ко мне на руки и начали рассказ. Точнее рассказывал Дери, а Габи кивал головой там, где это требовалось.

Семья пикси, из пятидесяти соплеменников, жила на третьем острове Савильенос в Элевийском лесу. Но однажды в лес пришли черные ловцы, своего рода браконьеры. В этот злополучный день они поймали много разных существ и животных, в том числе почти всю семью пикси, за исключением Дери. Тот в это время был в деревне,– пакостил. Он, конечно, сказал, что проспорил братьям желание, вот и полетел в деревню его исполнять. Когда вернулся, семьи уже не было. Так он и остался один, пока не встретил Габи. Как выяснилось, он тоже остался один – ловцы забрали его маму. Габи так же, как и пикси, повезло: он убежал от мамы, увидев сангиса. Сангис – это такое существо размером с мою ладонь, его тело напоминает драконье, а крылья, как у земной бабочки «сатурнии Мадагаскарской». С тех пор они были вместе, пока не встретили меня. А вчера, когда пошли разведать обстановку в долине, встретили своих, Габи – маму, а Дери – соплеменников.

По мере того, как Дери рассказывал, у меня возникало все больше и больше вопросов. Как получилось, что мама Габи и соплеменники Дери оказались здесь, в хрустальной долине, а ещё почему они вчера мне об этом не сказали. Подгоняемая любопытством, не удержалась и задала первый вопрос. Ответ был прост. Оказывается, семью пикси и самку шерегера везли жрецам на виммане. Водитель не сразу увидел взлетающего пегаса, чтобы не столкнутся с ним, сделал слишком крутой вираж, от этого пара клеток упала и открылась. Так освободились пикси и самка шерегера. Кстати, маму Габи зовут Дора.

Когда рассказ Дери подошёл к концу, я обняла друзей.

– Я так за вас счастлива. Вы обрели семью, – со слезами на глазах порадовалась за них.

– Элен, пойдем, я познакомлю тебя с родными, – позвал меня Дери. Я с опаской взглянула на него. Вспомнив то, что читала про пикси, уже хотела отказаться, он Дери, как будто прочел мои мысли, поспешил успокоить. – Не бойся, они тебя не обидят, просто им хочется познакомиться с тобой. Я про тебя им много рассказал.

      Тут в мою голову ворвался голос Габи.

– Моя мама тоже хочет с тобой познакомиться. Пойдем с нами, пожалуйста, – услышала я жалостные нотки в его голосе.

      Мне ничего не оставалось, как согласиться. Не успели мы даже выйти за порог, как ко мне подбежал Тим и быстро забрался на спину, своими коготками оцарапав её.

– Ну просто класс, я как мама-обезьянка, – тут же пришла ко мне ассоциация, и на меня накатило раздражение. Сделав насколько глубоких вздохов и мысленно досчитав до пяти, повернула голову к шурху, строго сказав:

– Тимофей, нельзя так себя вести. Если хочешь идти со мной, надо спрашивать, а не взбираться по мне, как по дереву.

Малыш опустил голову и тихо пробормотал:

– Тим не хотел сделать больно. Тим любит Элен.

Тяжело вздохнув, отправилась вслед за Дери и Габи с детёнышем на спине.

      Идти пришлось недалеко. На небольшой полянке, в роще, я увидела их – десять пикси, таких же, как и Дери и Дора. Самка шерегера была в два раза больше своего сына, но такая же «няшная», как и он. Они все смотрели на меня с любопытством. Первым подлетел старший из пикси. Спросите, как поняла? Да не знаю, наверное, по поведению: он был важный и выглядел старше всех. Чуть наклонил голову в знак приветствия, и спросил:

– Это ты – Элен?

Его голос отличался от Дери. Если у моего друга он напоминал звон хрустального колокольчика, то у этого он был ниже и не такой звонкий.

– Да, – ответила ему, тоже слегка наклонив голову, приветствуя пикси.

Дальше говорить со мной не спешили. Пикси внимательно рассматривал меня и молчал. Затянувшееся молчание нарушила подлетевшая ко мне Дора. Она заговорила со мной ментально.

– Спасибо тебе за сына, и прими от меня в знак благодарности это, – тут она протянула достаточно крупный изумруд.

– Что вы, не надо, я не за благодарностью … – заикаясь, начала было я, но она стала настаивать.

– Бери, это малое, что я могу сделать. Пожалуйста, не обижай меня, – и подлетев ещё ближе, лизнула меня в щёку.

Взяв изумруд, убрала его в сумку, благодаря за подарок.

Не зная, как вести себя дальше, переступила с ноги на ногу. Тут снова заговорил пикси:

– Мы тоже хотим тебя отблагодарить, – и он протянул мне маленький металлический шарик. Стоило мне взять его в руку, как ладонь обожгло. От неожиданности и боли я отбросила шарик в сторону, но ему не дали упасть на землю, а перехватили ещё в полете. На ладони тут же вздулся пузырь, и кожа заныла.

Я, зашипев сквозь зубы, проговорила:

– Что за шутки? Или это ваша благодарность, так не стоило, я бы и без неё обошлась.

– Это не шутки, а защита от всех наших собратьев, – ответил он важно.

Подлетев, дунул мне на ладонь. Пузырь на глазах стал уменьшаться и, спустя пару минут, на руке осталось клеймо в виде нетопыриных крыльев и цветка.

– Если на тебя нападут или начнут пакостить наши собратья, покажи им это, – и он ткнул в мою ладонь. – Тебя никто не тронет. – Затем он перевёл взгляд на Тима и спросил: – Это кто?

– Это, – я проследила за его взглядом, – Тим, и он тоже остался один. Может, и его маму найдем, – уже тише добавила я.

Дора подлетела ко мне, и вновь её голос прозвучал у меня в голове.

– Его мамы больше нет, она погибла.

– Откуда ты знаешь? – обеспокоенно спросила её.

– Я его мысли увидела. Её убило камнем вовремя камнепада, – ответила она, а затем, попрощавшись со мной, позвала Габи и полетела вглубь рощи.

      Габи подлетел ко мне, лизнув меня в щеку прощаясь, и полетел вслед за матерью. За ними последовали пикси «по-английски», не прощаясь. Дери, немного задержался, поцеловав меня в щёку, тихо прошептал:

– Я тебя никогда не забуду, ты мой лучший и единственный друг среди людей, – и смахнул накатившуюся слезинку.

      Когда друг развернулся, чтобы улететь, я не удержалась и спросила:

– Дери, а почему я видела только десять