Через две недели поздним вечером Джеймс возвратился в замок, в котором не был почти месяц. Зайдя в комнату, он увидел горящий камин и Томсона, ждавшего его с бокалом бренди.

– А-а, вот как раз то, что мне нужно! – Джеймс взял бокал и сделал несколько глотков, а затем, сняв шейный платок, уселся на стул.

– С возвращением домой, ваша светлость! – Томсон приветливо улыбнулся.

– Благодарю. Это путешествие оказалось нелегким и довольно долгим...

Поездка действительно затянулась, потому что Джеймсу опять пришлось решать проблему с Мартином. Мальчика исключили из Итона, и надо было организовать его переезд к тетушке Каролине.

В дверь неожиданно постучали, и Джеймс удивленно обернулся:

– Войдите!

На пороге в белом ночном халате, с шалью на плечах, держа в руках большой бронзовый подсвечник, стояла Софи. Волнистые локоны густых волос обрамляли ее лицо, пламя горящих свечей отражалось в ее больших синих глазах.

Очарованный удивительной красотой своей жены, Джеймс поднялся и, не отводя от нее взгляда, произнес:

– Благодарю, Томсон, больше мне ничего не потребуется.

Когда камердинер, поклонившись, молча вышел за дверь, Софи прошла в комнату и поставила подсвечник на стол.

– Ты не говорил мне, что собираешься в Лондон. Джеймс окинул восхищенным взглядом изящную фигуру жены, одновременно придумывая, что бы сказать в ответ, однако нужные слова ускользали от него, как перышки, гонимые легким ветром. Он не придавал большого значения этому разговору – его длительное отсутствие предоставило так нужное ему доказательство того, что все в порядке, и он по-прежнему владеет своими чувствами. Попутно ему удалось найти оправдание всем тем жестоким словам, которые он наговорил жене перед отъездом, а иногда ему даже удавалось вообще на какое-то время забыть о существовании жены.

Однако так было только днем и никогда по ночам, но он уверял себя, что и с этим справится, поскольку это всего лишь физическое влечение. Он испытывал такое и раньше и никогда не терял голову, сумеет не потерять ее и из-за Софи.

Допив бренди, Джеймс не спеша проговорил:

– Видишь ли, решение о поездке было принято неожиданно...

– Мне бы хотелось, чтобы в будущем, – спокойно проговорила Софи, – ты сообщал мне, если собираешься ночевать не дома, и не забывал прощаться со мной.

Джеймс с неподдельным удивлением посмотрел на жену: взгляд ее показался ему строгим и даже немного высокомерным. Он ожидал вспышки гнева, даже приготовился к этому... И что же в итоге? Ни гнева, ни слез, ни жалоб... Все было совершенно иначе, чем он предполагал.

– Что ж, я постараюсь, думаю, это не так сложно. – Глядя на лицо жены, Джеймс обратил внимание на решительную линию подбородка.

– Вот и хорошо. – Софи подошла ближе к нему, а он все не переставал удивляться незнакомому выражению решительности в ее взгляде.

Внезапно Джеймс почувствовал, что его брюки вдруг стали тесными. Он провел месяц вдали от жены, и вид этой уверенной в себе женщины стал для него приятным сюрпризом. Теперь он был готов заняться с ней любовью. Ее влажные полные губы притягивали его, а аромат духов возбуждал.

Положив ладонь на щеку Софи, Джеймс большим пальцем провел по ее нижней губе, а она, закрыв глаза, поцеловала его палец и затем взяла его в рот...

Дикое желание овладело им, и Джеймс обеими руками обхватил ее лицо, уже хотел губами прижаться к ней... но тут Софи решительно отодвинулась от него.

Он удивленно открыл глаза и в недоумении уставился на нее.

Софи отошла от него еще на шаг.

– Мне жаль, Джеймс, но сегодня я не смогу выполнять свои супружеские обязанности.

Ее небрежный тон и произнесенные ею слова подействовали на герцога так, как будто ему на голову вылили ведро ледяной воды.

– Месячные начались у меня только вчера, так что близость не имеет смысла. – Проговорив эти слова совершенно спокойно и без всякого намека на разочарование, Софи отвернулась от мужа и взяла подсвечник. – Мы увидимся у меня в спальне примерно через неделю, когда я буду готова зачать ребенка.

Неподвижно стоя посреди комнаты, Джеймс никак не мог поверить тому, что услышал. Неужели эта уверенная в себе женщина в самом деле, была его сентиментальной американской женой? Теперь она вела себя как самая настоящая англичанка.

Открыв дверь, Софи остановилась и выразительно посмотрела на мужа.

– Между прочим, пока тебя не было, у нас гостила Флоренс. Ее визит оказался не только приятным, но и весьма... Мы говорили об очень интересных вещах...

Услышав эту новость, Джеймс замер; не в силах пошевелиться, он только медленно моргал.

– Спокойной ночи, дорогой! – Софи повернулась, собираясь уйти, и тут, словно, наконец, опомнившись, Джеймс сделал по направлению к ней несколько шагов.

– Софи...

Она остановилась.

– Я... сожалею!

Слова выскочили у герцога изо рта еще раньше, чем он осознал, что собирается их произнести; а поскольку ему никогда не приходилось просить у кого-либо прощения, он попросту не знал, что ему следует делать дальше.

Некоторое время Софи недоуменно смотрела на него, и Джеймс боялся, что она увидит его покрасневшие щеки, хотя при тусклом свете свечей это вряд ли было бы возможно. Впрочем, она не была так уж уверена в себе, как это ему казалось.

– Сожалеешь о чем? – наконец спросила Софи.

Джеймс долго думал, прежде чем ответить. На самом деле он сожалел, что забрал ее из страны, которую она хорошо знала, оторвал от дома и от семьи, которую она любила. Он обманывал ее, рассказывая о Флоренс, а потом привез ее сюда, в этот заброшенный замок, где эхо от каменных стен смешивается со стоном немыслимого прошлого его предков. После всего этого он наговорил ей массу жестоких слов и бросил ее одну расхлебывать все это. Джеймс, в самом деле, сожалел, и от боли у него даже заболело в груди. Но к несчастью, он не в состоянии был объяснить ей все это.

– Мне жаль, что у нас пока не все получается, как мне хотелось бы... – Джеймс опустил взгляд.

– Ты имеешь в виду ребенка? – Ему показалось, что Софи надеялась на нечто большее.

– Да, пожалуй... – нехотя согласился он.

Софи кивнула, как будто именно этого ответа ожидала, и, шагнув за дверь, оставила его наедине с самим собой.

Натянув поводья, Джеймс перевел лошадь в галоп, он возвращался после обследования восточной дренажной системы, и теперь ему хотелось поскорее оказаться дома. Последнюю неделю он старался не думать ни о проблемах, связанных с женой, ни о ней самой, оградив себя от влияния окружающего мира. Он научился этому еще в юности, когда ему было особенно необходимо управлять своими чувствами.