— Ее домашний телефон был на прослушке?

— Нет. Это я сразу проверил. Но сам аппарат с автоматическим определителем номера. Дело в том, что Марина, кажется, не появилась там, куда я ее направил на следующий же день после запланированной вами встречи.

— В пятницу. Значит, ты сам рекомендовал девушке укрытие, но не сам ее туда отвозил?

— Н-нет. Я не мог отлучиться со службы. Она поехала на своей машине. В последний раз, когда разговаривал с ней, точнее, звонил ей из ее квартиры, мне показалось странным, как она отвечала. И чем больше думаю об этом, тем больше уверенность: Марина находится совершенно в другом месте. И не по своей воле.

— Я помню, как ты расстроился. Девушка впервые разговаривала с тобой таким тоном. Возможно, кто-то контролировал ее разговор. И тон девушкой выбран специально, в расчете на твою сообразительность — поймешь, с ней не все в порядке. А какие еще основания думать, что Марины нет там, куда ты ее тайком отправил?

— Сейчас я не могу сказать ничего определенного. Занят. Да и нужными сведениями буду располагать только к вечеру. Перезвоню.

«Упустил девицу!» — поделилась я с мобильником своими мыслями и побрела к Наташке, продолжавшей чирикать по телефону с Ольгой. Во всяком случае, мне казалось, что с Ольгой. Свою ошибку поняла только тогда, когда подруга обозвала Ольгу Олежиком. Смысл разговора уловить было сложно. Наташка в основном только «дакала», причем с разной интонацией — то удивляясь, то восторгаясь, а то и осуждая услышанное. Затем Олежек сменился Венечкой, Тоськой, Юрием Аркадьевичем и «Декодером». На «Декодере» Наташка и закончила свой поход за новостями давно минувших дней. По добытому последнему номеру домашнего телефона беспокоить абонента не имело смысла. И я даже знала почему — Валерий Павлович Серегин находился в больнице, а не дома.

— Замкнутый круг, — пожаловалась подруга. — А я из него давно выпала. Ну оно и понятно, отсеялась раньше остальных, когда поступила в медучилище, вот школьные связи постепенно и оборвались. Представляешь? Грунина-то, оказывается, с ума сходила по Кириллову. Впрочем, все девчонки по нему с ума сходили. Дело не в этом. Она постоянно таскалась за мной хвостом, а я даже не подозревала о чувствах бедной нескладехи. Ведь ни словом не обмолвилась, мазохистка!

Наташка саданула кулаком по диванной подушке, уронила телефонную трубку на пол и ее же обругала — за неусидчивость. Я настолько разволновалась, что в тот момент, когда подруга за ней нагнулась, быстро отфутболила трубку к креслу — не время размениваться на мелочи.

— Фига себе!

Наташка медленно распрямилась, и в следующий момент я порадовалась, что ее реакция не носила взрывного характера.

— Ну ты даешь! Ушла на кухню представительницей среднего класса, а вернулась чокнутой миллиардершей.

Я легко с ней согласилась. Ни к чему сорить телефонными аппаратами, и, подойдя к трубке, тихонько пнула ее назад. Наташка подавилась вступительным словом к своей обвинительной речи, поскольку я приложила палец к губам, требуя тишины:

— «Замкнутый круг!» Ты даже не представляешь, как точно выразилась.

4

Перебравшись ко мне, мы тщетно пытались построить всех участников событий по ранжиру, под которым подразумевалась степень участия в преступлении. Время от времени каждый из них выходил то в лидеры-одиночки, то в главари преступной группировки. Даже участковый и сам покойный Кириллов. Бесспорным считалось одно: Владимиру Родионовичу удалось раскрыть тайну кладов, поисковиком которых он, несомненно, являлся. Не зря в его послании Наталье кем-то были указаны определенные подземные катакомбы и ходы. Чтобы отвести беду от себя. Тот, кто охотился за результатом поиска, был прекрасно осведомлен, где именно рыскал покойный. Охотника не проведешь.

Едва ли Кириллов таскался по белу свету с обнаруженными им ценностями, стараясь перепрятать их в другое место. А если в нарушение закона и изъял что-нибудь для продажи, то осуществить ее не так просто, более того — рискованно. Кто в родной стране осмелится купить «драгоценный кусочек истории», сознавая необходимость неразглашения сведений о законности сделки и продавце? Хранить его в тайнике подальше от чужих глаз? Так обидно же, никто не обзавидуется. Остается только реализация за границей. Тайком. Иными словами — контрабанда. В таком случае это должен быть сравнительно маленький предмет. Но скорее всего, главное богатство Кириллова — конкретные документы, которые он сверстал по результатам поисков и находок. Их и через границу переправить легче. Причем самому, без курьера. Наверное, здесь ему старательно «наступали на пятки». Не поэтому ли Владимир Родионович простился с Натальей? Интересно, можно ли узнать через участкового, был у покойного загранпаспорт или нет и не собирался ли он перед смертью рвануть в загранпоездку?

— Стоп! — заорала я. Кошка опрометью вылетела из комнаты, а Наташка крупно вздрогнула и вписалась в боковинку дивана.

— Очумела?! Перепугала так, что я чуть «за борт» не сиганула, а главное, не поймешь, чего бояться. Орешь, будто на тебя асфальтовый каток едет.

— Да ладно, — нетерпеливо отмахнулась я. — Елизавета Марковна, тетка Кириллова, проживает ведь за границей? Надо думать, вместе с сыном. При первой и единственной нашей встрече она сказала интересную фразу…

— Про грибы, которые Вовка почему-то решил собирать на строительной площадке?

— Это само собой. Но еще она сказала, что этой же ночью поняла — Володька к ней не приедет. Наверное, было предчувствие. Теперь еще один момент: твой Серегин…

— Он такой же мой, как и твой!

Наташка демонстративно встала с дивана, решив пересесть в кресло, но передумала и уселась назад, вольготно раскинув руки на спинке. Я извинилась и пояснила, что свой собственный Серегин, упомянув о присутствии на похоронах Елизаветы Марковны, ни словом не обмолвился о том, что она там находилась вместе с сыном. А ведь должен бы упомянуть. Если девушка Ритуля, соседка Кирилловых, видела покойного Кириллова в лифте средь бела дня совсем недавно, можно сделать вывод… Тут я запнулась. Выводов напрашивалось много, некоторые мы уже обсуждали.

— Что-то у тебя нынче сплошное столпотворение, — посетовала Наташка. — Не в обычном смысле этого слова. Смотрю на тебя — типичный каменный столп, выше этого… Александрийского. Творение собственных шальных мыслей, спотыкающихся друг о друга в поисках выхода. Тот вывод, на котором ты онемела, я уже сделала.

Наташка очередной раз сменила условия посадки, подложив под спину декоративную подушку, вторую насильно навязала мне. И своими словами принялась излагать мой последний, невысказанный вывод. Со стороны моя догадка звучала еще убедительнее и явно претендовала на первенство в версиях. Я заслушалась, временами нервозно жестикулируя и поддакивая подруге, чем еще больше распаляла ее красноречие.

Получалось, что двоюродные братья, весьма похожие друг на друга, решили одурачить охотников за ценными открытиями Кириллова. Подготовленные Владимиром документы или что-то там еще родственники действительно решили переправить через границу. Хотелось верить — для безопасного хранения до лучших времен. По-видимому, в родной сторонке у Кириллова все вышли из доверия. Сын Елизаветы Марковны прибыл в Москву тайком от родных и друзей Владимира. Ловко подменяя один другого, братья являли собой содружество двух улепетывающих от погони зайцев. Как известно, гоняясь сразу за двумя косыми, ни одного не поймаешь. Пока один путал следы, второй с ценным грузом должен был улететь. Первый вопрос — улетел ли? Второй — кого из братьев убили на самом деле? В любом случае, если даже ответ на первый вопрос отрицательный, оставшийся в живых брат не мог официально присутствовать на похоронах. Если и присутствовал, то инкогнито и где-нибудь в сторонке.