И вдруг новый поворот: «Ты не понимаешь, — говорит девушка,— у меня есть парень, я с ним уже давно встречаюсь», — несчастная пускает в ходтяжелую артиллерию. Дима ошарашен, но не тем, о чем, наверное, вы подумали. Онудивляется, почему она сразу не сказала, ведь так просто с этим парнемпоговорить, чтобы он «отвалил» и не мешал их — этой девушки с Димой — личномусчастью. «Парень? — переспрашивает Дима. — Ну так я с ним разберусь. Он тебевреда не причинит, я заступлюсь». Дима до сих пор не понимает, что девушкапытается ему отказать.

На вопрос, а не думает ли он, что подобным образом девушкапросто пытается ему отказать, он дает поразительный ответ: «Если бы она нехотела со мной встречаться, она бы так и сказала. Я же человек понятливый — неттак нет. Но она же соглашалась, мы даже встречу назначали, она мне телефондала». И ведь Диме даже в голову не приходит, что его можно бояться, что самего вид внушает естественные опасения, что женщины могут иметь другоепредставление об «идеальном мужчине», что можно испытывать неловкость принеобходимости отказывать, что, наконец, многие вещи в нашем обществе говорятсяне в лоб, а намеками — «я не могу, я занята, может быть, как-нибудь в другойраз».

В общем, классический пример полного отсутствиявзаимопонимания, при полной уверенности с обеих сторон, что их шаги должны бытьпоняты другой стороной, а сами они очень хорошо понимают, что там, на томберегу, происходит. Как видно из этого примера — и шаги противоположной сторонымогут быть не поняты должным образом, и собственная интерпретация их не всегдаобоснованна, да и сам человек часто весьма и весьма замысловато выражается.

Как же все это так получается?! Дело в том, что все мыпользуемся одними и теми же словами, однако у каждого из нас любое слово имеетсвое, зачастую крайне специфическое значение. Все мы испытывали боль, но ведьболь может быть разной — это может быть боль от радикулитного прострела, аможет быть боль в результате тяжелейшей травмы. Понятно, что это разные «боли»,однако слово на них одно. И вот кто-то говорит, что испытывал «ужасную боль»…Интересно, эта «ужасная боль» чуть сильнее радикулитной или, может быть,значительно сильнее боли, вызванной размозжением кисти?

Или другой пример. Кто-то говорит, что он «влюбился». Чтоэто значит? Значит ли это, что он испытывает чувство, подобно пылкому Ромео?Или, может быть, он просто сексуально озаботился? Что этот человек понимает подсловом «влюбился», как вообще он представляет себе «любовь»? Что это для него —страсть, верность, уважение, самопожертвование, влечение? Когда он говорит: «Явлюбился!» — значит ли это, что он переживает самое важное событие в своейжизни, или же это очередная интрижка? Ни на один из этих вопросов у нас нет ине может быть правильного ответа!

Более того, когда кто-то произносит какое-либо слово, внашем сознании неизменно всплывают наши собственные значения этого слова. Апотому, если кто-то мне сказал, что он любит, я думаю не о том, что он — этотчеловек — переживает, а вспоминаю о своих, пережитых мною чувствах любви. Норазве не очевидно, что у нас с ним, сколь бы похожими мы ни были, будут разныечувства любви. А потому произнесенное кем-то слово «любовь» не только непроясняет ситуацию, Я напротив, лишь вводит нас в заблуждение. Нам начинаетказаться, что «все понятно», хотя на самом деле Ничего не понятно, и притомкатегорически!

Иными словами, за каждым используемым нами словом стоит нашсубъективный опыт, однако наши слушатели осуществляют своеобразную транскрипцию— они переводят наши слова на язык своего собственного жизненного опыта. Вот иполучается, что мы рассказываем человеку о себе, а он слышит рассказ о себе(т.е. так, словно бы это происходило с ним). Конечно, ему кажется, что он всепонимает! Еще бы! Только на самом деле это иллюзия. Он не нас понял, апредставил себе себя на нашем месте. Но он на нашем месте — это совсем не то жесамое, что мы на своем!

А ведь нам очень хочется быть «правильно понятыми», мы оченьнуждаемся в поддержке, в одобрении. А как нас можно поддержать и одобрить, еслинас даже не понимают! Наших чувств, наших намерений различить не могут, нашидействия толкуют превратно, наконец, бесконечно нас оценивают, полагая, что они«поступили бы на нашем месте иначе», «правильнее», «лучше», «умнее». Но ведьим, во-первых, никогда не бывать на нашем месте, а во-вторых, им кажется, чтомы поступили неправильно, только потому, что они ничего не понимают! И вот мыбьемся, как рыба об лед, и вот мы стараемся, из кожи вон вылезаем, надеясь бытьпонятыми, а в результате оказываемся оценены и измерены совершенно не нашеймеркой.

Всегда существует возможность дальнейшего взросления, — выдолжны брать на себя все большую и большую ответственность за самого себя и засвою жизнь. Разумеется, брать на себя ответственность за свою жизнь и иметьбогатые переживания и возможности — это одно и то же.

Фредерик П'ерлз

Каждый из нас имеет достаточно внешних и внутреннихосновании, чтобы поступить так или иначе. Таким образом, если чей-то поступокнам не по нраву, это свидетельствует только о том, что мы не знаем этих «внешнихи внутренних оснований» соответствующего лица. Теперь оглянитесь вокруг:сколько вам видится человеческих поступков, которые вам не по нутру! Много? Ивы еще думаете, что «взаимопонимание» возможно?..

В результате мы чувствуем себя одинокими: «Среди друзей ясловно как в пустыне! И что же мне осталось ныне? Только имя…» Весьма недурнаяиллюстрация к тому состоянию, которое время от времени переживает каждый изнас. В какие моменты мы испытываем это ужасное чувство? Именно тогда, когда намболее всего необходимо чье-то понимание и поддержка. Понятно, что именно в этимгновения одиночество — это как раз то чувство, которое мы совершенно нерасположены испытывать. А придется! Почему? Потому что владеет нами иллюзиявзаимопонимания, т.е. абсолютно бесперспективная надежда быть понятыми.

Как я уже говорил про совесть, мы не хотим братьответственность за то, что мы склонны критиковать, и проецируем стремлениекритиковать на других. Мы не хотим брать ответственность за то, что насдискриминируют, поэтому мы проецируем это вовне, а потом постоянно требуем,чтобы нас любили, и боимся быть отвергнутыми.

Фредерик Пёрлз

Мы можем верить в то, что наши слова представляют нас вболее истинном свете, чем наши поступки, но для сторонних наблюдателей поступкиболее красноречивы, чем слова.

Генри Коммагер

Нам кажется, что не понять то, что мы говорим, то, что мы«имеем в виду», невозможно. Мы же говорим так понятно, так доступно, так аргументированно!К сожалению, вся эта понятность и доступность — чистой воды заблуждение.Проблема в том, что мы понимаем свою мысль прежде, нежели успеваемсформулировать ее в словах. Иначе говоря, у нас сначала формируется некоеотношение к проблеме, а потом мы его озвучиваем или разъясняем другим людям.Разумеется, нам кажется, что мы делаем это доходчиво и доступно. Но такоевпечатление возникает у нас только потому, что мы свою мысль поняли преждеоблечения ее в слова, т.е. до всех этих разъяснений и формулировок. А потому мыне можем знать, насколько эта наша мысль понятна окружающим, исходя из нашихформулировок.