— Ну кто там мог говорить? Не коп же?

— Коп утром пришел, а ночью мог говорить я…

— Ты?! — Рем подошел к напарнику и уставился на него с высоты своего роста. — Какого хрена, Фред? Что ты ему наговорил?

— А я почем знаю? Четыре с лишним минуты трепались…

Он снова взглянул на регистрационный экран рации и вздохнул.

— Хорошо еще, что этот коп к нам забрался, а то бы так и газовали до упора.

— И ничего бы не газовали, я как раз сегодня собирался побриться и завязать до конца задания.

— Ну и что же не побрился?

— Иди одевайся, Фред, сейчас дернем по двести граммов и помчимся. Машину мы, надеюсь, не пропили, как тогда в Винберге?

Рем подошел к окну и, увидев автомобиль на прежнем месте, повеселел.

— Машина на месте, значит, все в порядке.

Открылась дверь, и появился Гурфингель с целой охапкой бутылок.

— Эй, приятель! — воскликнул Рем. — А зачем ты этой дряни набрал, да еще так много? Я же тебе говорил…

— Нет-нет, мистер, вам только вот эта бутылочка! — Хозяин прошел к столу и поставил на него коньяк. — А это моему соседу Манфреду.

— А твой Манфред сильно пьет?

— До вчерашнего дня совсем не пил, — трагическим голосом сообщил Гурфингель.

— А чего вчера случилось?

— Он получил письмо от родных из Нарадепии, где ему сообщили, что его бывший заместитель таки стал генералом юстиции. Бедняга и плакал, и по комнате бегал, все требовал подать ему Сему Розенталя…

Гурфингель вернулся к двери и, взявшись за ручку, добавил:

— Я сегодня, может, тоже немного выпью, так что если понадоблюсь, стучите мне погромче…

— Хорошо, приятель, постучим погромче, — заверил его Рем, и Гурфингель ушел.

— Видал, какая драма… — заметил Фред и, подойдя к столу, скрутил на бутылке пробку. — По чуть-чуть?

— Разливай сразу надвое, нам уже выходить пора, — сказал Рем и, открыв чемодан, увидел, что второй костюм помят еще сильнее того, что висел на стуле.

— Эй, не гони! — остановил он Фреда, который уже собирался выпить свою долю. — Коньяк нужно пить при галстуке, иди одевайся…

Напарник покачал головой, но стакан поставил и пошел в свою комнату. В дверях вдруг спросил:

— А где находится Нарадепия, Рем?

— В Квисленде?

— Почему в Квисленде?

— Нарадепия где-то на севере. А в Квисленде я бывал, там жутко холодно.

— А что такое тоталитаризм? — спросил Фред, выходя к столу полностью одетый.

— Тоталитаризм, Фред, это когда мы стоим тут торжественные, при галстуках, и нам очень хочется опохмелиться, но только мы поднимаем стаканы, как врывается капитан Леклерк и говорит: а что это вы, сукины дети, тут затеяли? А ну-ка марш работать, и никакого вам коньяку!

— Ты говоришь страшные вещи, Рем, — признался Фред и в два глотка выпил коньяк. Затем выдохнул пары и блаженно прикрыл глаза.

Теперь он мог идти на улицу и работать.

К тому времени, когда Рем с Фредом нашли городской вербовочный пункт, коньяк уже растекся по их венам, сделав веселыми и предприимчивыми.

— Ага, вон где полицейский! — ткнул пальцем Фред, и Рем заехал на стоянку, где находились два автомобиля, смотревшихся куда хуже, чем их видавшая виды «Импала».

— Ну и автопарк в этом городе… — покачал головой Рем, и они выбрались из машины.

— А вербовщики процветают. Смотри, даже газон подстригли.

Пройдя мимо скучавшего у входа полицейского, напарники вошли внутрь и оказались в приемной. Все стены здесь были завешаны плакатами, призывавшими вступить в какую-нибудь частную армию, как будто и без этой заплесневелой рекламы здесь не было бесконечных очередей из желающих.

Не успели напарники что-то предпринять, как в коридоре открылась узкая дверь, из которой вышел седой коротко стриженный мужчина в кителе с майорскими погонами.

— Бардак! Третий месяц бачок подтекает, а им хоть бы хны! — воскликнул он, не замечая посторонних, но затем остановился, посмотрел на них и спросил:

— Чему обязан? По какой вы тут надобности?

— Нам нужен майор Варбитц, сэр, — четко, по-военному ответил Рем, которому в свое время пришлось повоевать на корпоративной войне.

— А вы откуда будете, не из полиции часом? — насторожился майор и машинально дотронулся до нагрудного кармана.

«Небось пятерочку с утра уже заработал», — подумал про него Фред, скрывая усмешку.

— Ну что вы, сэр, какая полиция? — заверил майора Рем. — Но если вы и есть Варбитц, то мы к вам по делу.

— Хорошо. Я люблю посетителей, которые знают, за чем пришли. Идемте в кабинет.

Майор браво прошагал по коридору и, толкнув нужную дверь, прошел к письменному столу и сел в кресло. Посетители вошли следом, осмотрелись и присели на старые скрипучие стулья.

— Видите, как у нас не шикарно… Зарплаты маленькие, бонусов не положено, отпуск половинный. В черном теле держат буквально!

Майор достал пачку сигарет, выхватил одну из них и, прикурив от зажигалки, выпустил к потолку струю синеватого дыма.

— Я курю, и вам тоже не возбраняется, господа.

— Спасибо, сэр, но мы курим только после обеда…

— А судя по тому, как от вас разит коньяком, это был только завтрак, правильно?! — пошутил майор и хрипло рассмеялся. Рем и Фред улыбнулись. Им нравился настрой собеседника, он сам создавал непринужденную атмосферу, чтобы заработать свои деньги.

— Нам нужна некоторая информация, господин майор, — начал разговор Фред. — Одна строчка в архиве, ничего более.

— Одна строчка — это немного, — кивнул майор, затягиваясь сигаретой и глядя сквозь дым на посетителей. — Но важно знать, где эта строчка находится.

— Ну и где она находится?

— Пятьдесят лир…

— Нам сказали, что пять.

— Я вам этого не говорил. — Майор снова коснулся кармана. — Ну ладно, двадцатку на стол, и будем разговаривать.

Фред достал двадцать лир, но класть их на стол не торопился.

— Нас интересует стрелок, который мог бы в сумерках поразить летящий беспилотник в точно намеченное место. Причем из бронебойного ружья.

Сказав это, Фред положил банкноту на прожженный стол, однако продолжал придерживать рукой.

— Одну минуту, господа.

Майор вышел из-за стола и пересел за ученическую парту, на которой стоял информационный терминал. Минут пять он сосредоточенно стучал по клавишам, морща лоб и покусывая потухшую сигарету. Видно было, что эта работа дается ему с трудом.