Генри промолчал.

— Думаешь, она поможет нам выйти на улику? — спросил Маркус.

— Может, и так. «Двадцать третий» одинок. Впрочем, это неважно. Если она только заглянет в конверт — ее дни сочтены. Это очень опасное знание, и нам придется самим о ней позаботиться, чтобы себя защитить. — Генри вздохнул с досадой. — Мы в любом случае не можем ее использовать. С этим психом Радомиром все становится совсем сложно, и «Двадцать третий» уже на грани. Полное дерьмо! Давай покуда держаться в стороне. Будем следить и ждать. Я пока готовлю и подбираю клиентов — а это миллиарды баксов. Если все срастется, это будет последнее дело нашей фирмы.

По террасе забарабанил дождь.

— Приглядывай за девочкой, и хорошенько, — продолжал Генри. — Если ей удастся подобраться к «Двадцать третьему», мы немедленно его снимем. Продумай разные варианты. Метод проб и ошибок здесь явно не подходит, надо действовать наверняка.

— Сделаю, — ответил Маркус.

— Что-то я зябну. Пойдем-ка в дом.

Я услышал, как открылась дверь. Залаяла собака — причем тявканье раздавалось все громче и ближе. Сейчас все мои старания накроются медным тазом, если меня здесь унюхает коротколапая корги Дэвисовой супруги. А потому, недолго думая, я задал стрекача к воротам, выскочил наружу и, продираясь через подлесок, вернулся к машине.

Нещадно поливавший дождь быстро освежил мне мозги. Итак, Ирина не работала на Маркуса. Как и я, она ввязалась сама по себе и, судя по всему, продвинулась гораздо дальше меня — хотя меня-то Дэвис с Маркусом пока что не поймали на самостоятельном копании в деле Драговича. Мы с ней оба угодили в игру, ставки которой нам были неизвестны. Начальники мои как-то неясно обозначили, что произойдет с тем человеком с прослушки и Ириной. Возможно, они говорили о том, что заплатят за отстранение от дела, или даже о шантаже, однако все труднее и труднее было игнорировать возможность куда худшего исхода.

К ужину я опаздывал уже на двадцать минут. В машине лежал костюм, предназначенный для химчистки, — пришлось переодеться в него. Вдобавок я еще немного потел от страха после проникновения во владения Дэвиса. В итоге, представ перед Энни в ресторане, выглядел я далеко не лучшим образом.

На лице у моей подруги явственно читалось: «Где, черт возьми, тебя носило?» С тех пор как мы смотались с Генри в Колумбию, ее чрезывычайно интересовало, что меня связывает с нашей главной шишкой. Я поймал ее на том, что она поглядывает на экран, когда я открываю почту, смотрит, кто высвечивается на звонящем мобильнике, как бы невзначай выспрашивает у меня, над чем я работаю. Она была одной из лучших учениц Генри, и я подозревал, что за ее любопытством притаилась зависть. Возможно, ее даже пугало то, что я так быстро расту в фирме Дэвиса. В конце концов, далеко не многие сотрудники могут сделаться полноправными партнерами.

По крайней мере, я надеялся, что ее любопытство вызвано именно этим. Но была и другая вероятность: Энни же тесно контачила с Генри по работе — что, если он, совещаясь с ней с глазу на глаз, выпытывает, чем я занимаюсь? И как ни параноидальна была мысль о том, что Энни, намеренно или невольно, помогает Дэвису за мной следить, я, разумеется, не собирался рассказывать ей, что шпионю за начальниками.

В своем опоздании я обвинил, разумеется, джип.

— Ох уж этот твой джип, — усмехнулась она.

Гурман так настаивал, чтобы мы побывали в этом местечке с настоящей сычуаньской кухней и непременно попробовали «ма-ла», что, как мне сказали, переводится «онемелый язык». Это блюдо оказалось не просто острым — у него был вкус боли и запах смерти. Я всячески делал вид, что это ем, на деле мечтая о спагетти с тефтелями и поглядывая под столом за перемещением моих GPS-маячков на смартфоне.

Машина Ирины, как обычно, припарковалась в гараже возле ее дома на Проспект-стрит. Маркус вечером проехал через Джорджтаун. Вроде бы ничего особенного. Но вот теперь, в восемь тридцать пополудни — можно сказать, в воровской час, — он направлялся на юг, к Капитолию.

Ужин подошел к концу. Энни осоловело смотрела на меня, словно предупреждая, что минут через пятнадцать уже уснет. Мне же до смерти хотелось узнать, что ж там намечается на юго-востоке округа Колумбия, в направлении старой заброшенной верфи. Вот уж точно последнее место, где можно повстречать человека вроде Уильяма Маркуса. Единственная сложность была в том, что мой дом находился буквально за углом, и так вот взять и смыться от Энни было бы непростительной грубостью.

Я поднял к глазам телефон.

— О боже! Я же обещал Эрику Уокеру заехать к нему и сыграть несколько партий.

— Может, лучше свернуться на диване и посмотреть кино? — предложила Энни. Это означало, что она отключится уже на начальных титрах.

— Я бы с удовольствием, но это по работе. Надо познакомиться с несколькими свежеиспеченными сенаторами. Пойдем со мной? Тебе бы тоже пригодилось.

Там будет пара деятелей из Министерства внутренней безопасности.

У Энни было несколько дел, касающихся этого министерства, но я прекрасно знал, что ночь она собиралась провести дома. Я блефовал.

— Иди, дорогой. Пожалуй, я поеду к себе.

— Ты можешь остаться у меня.

— Ладно.

Я проводил ее до двери и обещал поскорее вернуться. Между тем температура на улице упала, дождь сменился мокрым снегом.

Я так долго следил за маячками — двумя крохотными мишенями на карте в телефоне, — что не мог не заметить, если вдруг что-то затеется. Маркус отправился в прибрежную зону возле старой верфи. Этот район уже давно считался самым убогим и заброшенным в округе Колумбия, там полно было опустевших мастерских, загаженных панк-клубов, полуразвалившихся бань. Большинство из них снесли, чтобы обустроить на их месте помещения для нового стадиона «Вашингтон нэшналс», возвести кондоминиумы. Однако эти планы по джентрификации верфи бюджет, увы, не потянул. Теперь здесь была безлюдная территория с ничейными, расчищенными под застройку участками, с пустыми паркингами и огромными, давно списанными судовыми ангарами сплошь с побитыми окнами. Скажем так, не самое подходящее местечко для бизнес-встречи на высоком уровне — скорее уж для обувания в бетонные шузы.

Маячок подсказал мне, что машина Маркуса где-то у воды. Может, он съехал к реке, чтобы посозерцать ее течение, остаться наедине со своими мыслями, послушать «Кошку в колыбели» Гарри Чапина?.. Как бы не так! Как раз между 295-м пирсом и косой Баззард-пойнт было самое место, где вместо того, чтобы обрести вдохновение, можно было лишиться автомобиля.

Суровый апрельский ветер трепал над Потомаком пелену замерзшего дождя. Я следил за маячком, с каждой секундой все больше нервничая. Вел он меня по верфи вдоль реки. Подъехав близко к тому месту, где на моей карте остановилась мишень, я хорошенько огляделся — Маркус как будто бы находился в конце одного из причалов. Я всмотрелся, но ничего не различил. Впрочем, спутники-то не врут — и потому, оглядевшись, нет ли за мной «хвоста», я осторожно двинулся по причалу, стараясь держаться в тени.