Мэдди медленно оглядела защитные очки со щитком, тиски, молотки, зажимы для колец, пилы, напильники, щипцы, плоскогубцы, пинцеты и множество других инструментов, изо всех сил стараясь не выдать страха.

– Если тебе что-то понадобится, – произнес Крошка Тим, кивнув в сторону белого телефона на стене, – ты знаешь, что делать. Просто сними трубку.

– Мне понадобится еда, – заявила Мэдди, стараясь изо всех сил подражать сестре. – Хорошая еда. И свежая.

– А я было подумал, что замужество выбьет из тебя эту блажь.

– Тогда подумай еще. Если ты вообще способен думать.

Крошка Тим громко вздохнул и проворчал:

– Не забудь, еда должна быть свежей.

– Я говорил боссу, что лучше бы здесь осталась Мэдди. Конечно, Мэдди скорее глотку перегрызет, чем будет мила, но по крайней мере не корчила бы из себя принцессу. Но никто меня не слушает.

Недоверчиво щурясь, Мэдди перевела взгляд с инструментов на Тима.

– Мэдди не появлялась здесь долгие годы.

– Чертовски жаль. С ней было гораздо приятнее иметь дело, чем с тобой. Без обид, – добавил он, обращаясь к Броуди.

Мэдди покачала головой. Она совершенно не помнила этого здоровяка. Однако он явно ее помнил.

– Значит, ты помнишь Мэдди?

– Помню. Сама знаешь.

«Осторожно», – скомандовала себе Мэдди.

– Откуда мне знать?

– О, будто ты не помнишь, как она включала музыку по ночам. Это приводило тебя в бешенство. Ты билась в истерике, а Мэдди часами стояла на балконе, глядя в небо, и музыка грохотала так, что дрожали стекла. – Крошка Тим довольно осклабился, углубившись в воспоминания. – Свет падал на нее сзади, и мы могли разглядеть ее формы, которые просвечивались сквозь пижаму.

– И тебе это известно, потому… – процедила Мэдди сквозь стиснутые зубы.

– Потому что мы с парнями дрались за место внизу, возле бассейна.

Мэдди почувствовала, как желудок скрутило. Она не сразу смогла выдавить:

– Гнусные извращенцы.

Крошка Тим широко ухмыльнулся.

– Да ладно, брось. Мэдди знала. Не могла не знать.

– Она не знала.

– Мэдди нарочно выставляла себя напоказ. Ей это нравилось.

– Ты что, издеваешься?

Мэдди охватило отвращение. Ее пальцы сжали лежавший на столе молоток, в душе поднялась волна жгучей ненависти к этому месту и людям, живущим здесь.

– Ей было шестнадцать. Она была ребенком. Всего лишь ребенком…

– Мэдди никогда не была ребенком. Она всегда пыталась на шаг опередить босса.

– Ее дядю. Который должен был ее защищать. Защищать нас обеих, – добавила она, заметив, что Тим удивленно сузил глаза. Мэдди вышла из своей роли, но сейчас это ее не заботило. Ей хотелось убить мерзавца.

Броуди шагнул ближе и обнял ее.

«Милая»? У тебя снова упало содержание сахара в крови?

Милая? Броуди назвал ее милой? Это заставило Мэдди вернуться к реальности.

– Да. – Мэдди не хватало воздуха. Или чего-то еще. – Мне нужно поесть.

Крошка Тим снова страдальчески вздохнул.

– Опять за старое. Вечно этот приказной тон.

«Линн. Ты Линн…» – твердила про себя Мэдди, пытаясь в это поверить. Ей никак не удавалось обуздать переполнявшую ее ярость. А сейчас ей особенно важно было держать себя в руках: наемник Рика наговорил много лишнего, чего Броуди вовсе не полагалось знать.

Крошка Тим равнодушно пожал плечами. Похоже, ни молоток в руке Мэдди, ни порыв проломить ему голову не произвели на него впечатления.

– Никакой благодарности, черт побери. Рик кормил и одевал вас долгие годы, он дал вам крышу над головой, а мог бы отослать вас прочь.

– Ему не к кому было нас отсылать.

– Вот именно. Он приютил вас по доброте сердечной. Ему пришлось нелегко. Вы стали для него настоящей головной болью. Особенно твоя сестрица. Дикая и совершенно неуправляемая.

– Мэдди вовсе не была такой.

– Ее нужно было держать в строгости.

Существует разница между строгостью и жестокостью, но Мэдди не собиралась развивать эту тему. Она боялась, что Броуди не выдержит и сорвется.

– Меня ждет работа.

– Верно. – Крошка Тим забрал у нее молоток и положил на стол. – Мэдди была совсем не такой, как ты. У нее хватило бы духу пустить в ход эту штуковину. Да, девчонка была не робкого десятка. Да и формами ее Бог не обидел. Фигура у нее была лучше, чем у тебя. – Он медленно оглядел тело Мэдди. – Хотя сейчас ты выглядишь куда аппетитнее. Похоже, замужество пошло тебе на пользу.

Он потянулся было к ее груди, но тут Броуди выпрямился, готовый броситься в драку, а Мэдди отшвырнула руку Крошки Тима и прошипела сквозь зубы.

– Руки прочь!

– Она замужем, – прорычал Броуди.

Небрежно передернув плечами напоследок, наемник покинул мастерскую.

В комнате повисла гнетущая тишина. Притворившись, будто не замечает этого, Мэдди вытянула из-под стола табурет.

– Ну чем не милая беседа? Славное путешествие в прошлое.

Принужденно спокойный, будничный тон Броуди нисколько не обманул Мэдди. Она опустилась на табурет, сдерживая желание уронить голову на стол и начать жалеть себя. Мэдди никогда не опускалась до жалости к себе. Никогда.

Не глядя на Броуди, Мэдди разложила на столе эскизы и чертежи. Она кожей ощущала его растущую тревогу и злость. В застывшей фигуре Броуди чувствовалась напряженность, он тщательно контролировал малейшее свое движение.

– Ты в порядке? – спросил он.

Подняв голову, Мэдди посмотрела ему в глаза. Броуди задал свой вопрос тихим голосом, но она видела, что он с трудом сдерживается, чтобы не запустить в стену чем-нибудь тяжелым.

– Да, все хорошо.

Разве у нее был выбор? Их с Броуди заперли в подвале. Ей не нужно было дергать дверную ручку, чтобы убедиться в этом. Мэдди знала: их не выпустят, пока Рик не решит, что она достаточно поработала сегодня. А может, за ними пришлют, только когда работа будет завершена. Хотя, возможно, Рик догадался, что она вовсе не Линн, и за ними вообще не придут.

Да, дела обстояли просто замечательно… А впрочем, нет. Совсем наоборот. Мэдди не могла вдохнуть, стены вдруг закачались, потолок задрожал, угрожая обрушиться и раздавить ее.

Броуди шагнул к ней, но Мэдди остановила его жестом. Она была в полном порядке. Только задыхалась.

– Черт побери, – донеслось до нее откуда-то издалека, а потом две сильных, теплых руки сжали ее в объятиях.

Мэдди закрыла глаза. Она знала: это глупая попытка защититься. Глупая и жалкая. Но ей по-прежнему не удавалось вдохнуть полной грудью.