Ник обедал в «Олимпии». Завидев меня, молча кивнул на стулрядом.

— Составишь компанию? — спросил он, имея в видуобед.

Я покачала головой. Он увлеченно жевал, а я спросила:

— Есть новости?

— Сколько угодно. Разбился автобус в Испании. Имеютсяжертвы.

— Могу я узнать причину твоего скверного настроения?

— Что ты! Сегодня я — сама доброта. — Он посмотрелна меня так, точно намеревался читать в моей душе, как в открытой книге. —Как твой журналист?

— Надеюсь, что хорошо.

— Я думал, ты ночь напролет с ним трахаешься, раз неотвечаешь на мои звонки.

Я закинула ногу на ногу и стала разглядывать зал. Ничегоособо выдающегося — правда, за версту несет большими деньгами.

— Ребята нервничают, — сказал Ник, продолжаянаблюдать за мной.

Я повернулась, выжидая, что он скажет дальше. Ник достал изкармана листок бумаги и перебросил его мне. Я развернула, потом перевела взглядна Ника. Лист бумаги тот самый, на котором я тренировала свою дедукцию: фамилииубитых, обведенные кружочками, против двух имен вопросительные знаки. Как онапопала к Нику, спрашивать не стоило, он часто бывает у меня в гостях, а ведетсебя по-хозяйски. Однако меня удивило, что эта бумажка смогла его заинтересовать.

— И что? — спросила я, не дождавшись объяснений.

— Листок нашел Артем, и у бедняги начался припадок.Хотя, если посмотреть на события последнего времени с его точки зрения,выглядит страшненько.

— О боже, — фыркнула я. — Он решил, что это язанялась санитарной обработкой нашего города и он, бедняга, на очереди?

— Что-то вроде того, — кивнул Ник. — Тыкалмне бумажку в нос и вопил: «Я же говорил!» В следующий раз не оставляй на видутакую улику.

— Я просто ломала голову, кто мог это всесделать. — Против воли мой голос звучал так, как будто я оправдывалась.

— Выпей что-нибудь и успокойся, — перебил Ник,потом улыбнулся и подмигнул:

— Вовка хоронит тетю. Что у него за родня в Сибири?

— Откуда мне знать?

— Я думаю, и он не знает. Конечно, все люди братья икакую-нибудь родню и там можно отыскать.

— Он уехал? — дошло до меня.

— Ага. Сегодня. Сказал, что никак невозможно предатьтетю земле без его личного присутствия.

— По-твоему, он спятил?

— Нет, не думаю. По-моему, он боится за свою шкуру. Инаш Артем, кстати, тоже. А ты боишься?

— Чего?

— Стать жертвой неведомого нам маньяка. У тебя нет тетиили дяди на примете?

— Нет.

— Занятно, да? Ты не боишься. Может, потому, чтознаешь, кто будет следующей жертвой?

— Ник…

— Кто? Кто будет следующий? Вовка, Артем или, можетбыть, я? Или меня ты оставишь на сладкое?

— Не валяй дурака. Мы уже обсуждали это…

— Ну, так кто? — вновь перебил он меня. —Готов поспорить, что Вовка, несмотря на все свои хитрости, сыграет в ящикпервым. Что скажешь?

— Ник…

— Кто первый: он или Артем? Ну?

— Ты мне осточертел! — не выдержала я. —Вместо того чтобы попытаться найти убийцу…

— Я долго буду повторять?

Я очень хорошо знала Ника, чтобы стараться и дальше привестиего в чувство. Поэтому просто сказала в ответ на его настойчивый вопрос:

— Черт с тобой, Артем.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Ник. —Теперь остается только ждать.

— Может быть, мы поговорим серьезно?

— Валяй, — снова кивнул он.

— Допустим, смерть Гороха связана с нападением натранспорт…

— Я читал твои каракули, — усмехнулся он. —Горох что-то сказал Сереге, тот Розге, оттого они и померли друг за дружкой.По-моему, страшная глупость. Но, безусловно, между убийствами должна бытьсвязь. Кто-то очень рассердился на ребят.

— Ты можешь подозревать меня сколько угодно…

— Нет-нет. Я не думаю, что ты сама перепахала им горло.Скажи мне лучше, кому ты могла внушить такую большую симпатию и вместе с темтакое большое желание разделаться с твоими мучителями? Вот о чем тебе следовалоподумать.

Признаться, слова его произвели впечатление. А что, если… Яне успела додумать мысль до конца, тут же осознав всю ее нелепость. Как он могузнать? Да и зачем ему это? Он просил меня только об одном: поскорее егозабыть. А если его мучает чувство вины, как меня? Чушь. Хороший сюжет дляиндийского кино, но никуда не годится в жизни. Он даже не мог знать. Хотяпочему же не мог? То, что я и Машка молчали, вовсе ничего не значит. Кто-то изсамих придурков вполне мог похвастать подвигами. И некто, сидя рядом, кивая искаля зубы, решил, что они на этом свете лишние… Пять минут назад я собираласьрассказать Нику о мужчине, который выспрашивал обо мне девиц, а теперь вдругрешила молчать.

— У меня есть только я сама, — ответила я сусмешкой. — И Машка.

— Что-то ты темнишь, — покачал Ник головой. —Чувствую, что врешь. Ну да ладно. Значит, говоришь, Артем? Ну, посмотрим.

— Если тебе не надоело валять дурака… Я думала, у насесть неотложные дела…

— Извини, но делами я займусь сам. Пока мне не станетясно, что ты затеяла, тебе лучше в них не соваться.

— Как знаешь, — буркнула я, поднимаясь.

И в этот момент у меня зазвонил мобильный. Весьма некстати,потому что звонил Рахманов.

— Юлька, где тебя носит? Замучился набирать твой номер…

— Я перезвоню, — поспешно сказала я, наблюдаянасмешливую улыбку Ника.

— Не стесняйся, — рассмеялся он. — Кого тыопять подцепила? Передай привет своему парню. Только не переусердствуй в любви.Береги себя, солнышко.

Разумеется, разговор с Ником мое настроение отнюдь неулучшил. Я болталась по городу, пяля глаза на витрины, то и дело мысленночертыхаясь, пока не вспомнила, что должна перезвонить Рахманову.

— Какого черта ты сбежала? — весело спросил он,когда с приветствиями было покончено.

— Решила, что сваляла дурака.