Администратор Инна, хирург Лепешев и эндокринолог Панурин проводили взглядами фигуру Игоря, удаляющуюся к дверям клиники. Инна смотрела с умилением и легкой завистью, Лепешев — с немного снисходительной, но добродушной усмешкой, а Панурин — слегка растерянно, но уже предвкушая неожиданный подарок.

***

Вот чего Игорь совершенно не ждал от нынешнего по всем статьям удивительного дня, во время которого ему все время хотелось улыбаться — так это того, что дома его встретит зареванная Рита.

Игорь тут же пожалел, что не нашел времени и не позвонил Мамаеву — утром, когда отвозил Риту в «Мишень», Игорь его не застал на месте. Это же он его Риту до такого состояния… или нет? Или опять этот мудак Забелин нарисовался?!

Куртка так и осталась наполовину расстегнутой. Игорь шагнул к Рите.

— Риточка, что случилось?

А она — от него! Да что успело стрястись за один день?!

— Игорь, скажи мне правду, пожалуйста, — она шмыгнула носом. Второй день шмыгает, что за напасть! — Я пойму. Я постараюсь понять, правда. Ты мне только правду скажи.

— Конечно, скажу, — осторожно согласился Игорь, попутно аккуратно расстегивая кнопки на куртке. Вот куртку сниму — и ничего не знаю, буду обнимать!

— Что это, Игорь?! — ему под нос сунули какую-то тряпку.

— Наволочка, кажется, — после паузы, во время которой он честно и пристально изучал эту дурацкую тряпку, ответил Игорь.

— Ты издеваешься! — закричала Рита. — Почему на ней помада?!

Почему на ней помада, почему? Да не должно быть там никакой помады, откуда бы ей там взяться. А, хотя…

Чудом Игорь не выдал никаким неуместным звуком своего озарения. Вот же засада… Ну как он так умудрился… Молчать было нельзя, поэтому сказал Игорь, как и обещал — правду.

— Это твоя помада, Рита.

— Ты обещал говорить правду! — ее глаза блестели слезами, и видеть это было невыносимо. Ну зачем эта вторая часть марлезонского балета, Игорь же не это имел в виду! — Я ни за что не поверю, что за все это время ты ни разу не менял постельное белье!

— Рита… — начал он и беспомощно замолк. Да как рассказать-то, что это он сам ее помадой…

— Скажи мне! — она часто и надсадно дышала. — Мы так расстались… Ты мне ничего не обещал… Просто скажи правду… В нашей… этой… — Рита как-то обреченно махнула наволочкой, — в этой постели была другая женщина, да? Недавно была? Просто скажи мне! И я постараюсь… — Рита захлебнулась словами.

Так. Во-первых, постель не «эта», а наша. А во-вторых… Ну надо же. Маргоша-ревнуша.

Куртка и наволочка отправились на пол в одну кучу. А Игорь обнял Риту.

— С того самого дня, когда ты меня поцеловала в ночном клубе, меня больше не целовала ни одна женщина. И в нашей постели с того же дня были только ты и я.

Она шумно дышала в его руках и дрожала. Но положительная динамика от его слов и рук таки имела место быть — дыхание постепенно уравнивалось, дрожь стихала. И тут опять…

— Тогда как моя помада оказалась на наволочке?

Рита смотрела на него требовательно. Рассмеяться, что ли? Объяснение ведь дурацкое. Ну далась тебе эта помада…

— Так же, как и тут, — Игорь наклонился и вытащил из кармана лежащей на полу куртки цилиндрик-талисман. — Узнаешь?

— Моя? — Рита изучала тюбик так же внимательно, как Игорь до этого — наволочку.

— Твоя.

— Я ее у тебя оставила?

— Да.

— А почему… почему она была у тебя в кармане? — Рита подняла на него удивленный взгляд.

Игорь вздохнул.

— Потому что я очень по тебе скучал.

Взгляд Риты метнулся с тюбика к наволочке.

— Ты с этой помадой спал, что ли?!

— Да.

Он обещал говорить правду, но сейчас соврал без малейших угрызений совести. Да если бы он только знал, что эта проклятая помада так и не оттерлась с лица до конца… Как вот в этом Рите признаться?!

— Господи… — Рита со стоном ткнулась ему лбом в грудь. — Вот я ревнивая идиотка… Ужас какой-то…

— Да, дорогая, характер у тебя не сахар, — согласился Игорь. — То пистолетом мне грозишь, то припадки ревности на пустом месте.

— Ну прости-и-и меня-я-я… — совсем обречено простонала Рита.

— Значит, так, — Игорь сильнее сжал руки. — Сейчас я тебе кое-что скажу — а ты постараешься спокойно это выслушать.

Рита покаянно кивнула в знак согласия.

Игорь наклонил голову и прижался своим лбом к ее. И заговорил негромко. Раз уж ему досталась такая ревнивая девица — надо все говорить прямо и сразу. А то мало ли… Соседи, как правило, видят то, что им видеть не положено. И — маловероятно, ну вдруг — в жизни, как опытным путем выяснилось, случаются совершенно, на первый взгляд, невозможные вещи — решат сообщить Рите о визите Иры.

— Все то время, что мы вместе — я был верен тебе. Я буду верен тебе всегда. В нашей постели не было другой женщины. Но в этой квартире — была. В тот период, когда мы… когда у нас была размолвка.

Рита дернулась, но он не дал ей отступить.

— Эта женщина… — это твоя мама? — робко спросила Рита.

— Нет, — со вздохом был вынужден признать Игорь. А потом поменял положение тел, прижал Ритину голову к своей груди. — Это была одна из моих бывших… женщин. Тихо, дослушай меня!

У Риты наметился прогресс — она почти не дрожала, и дыхание было лишь немного чаще обычного.

— У меня были другие… до тебя, ты же это понимаешь? И в тот раз одна из них приехала. Она предупредила заранее, но я ей не ответил — был в слишком… неприятном настроении. И она приехала. Ждала меня. Замерзла. Я впустил ее в квартиру.

— Дальше! — Рита подняла голову. И смотрела на него требовательно.

— А дальше мы пили коньяк и разговаривали.

— Разговаривали?!

— Разговаривали, — кивнул Игорь. — Пили коньяк, ужинали и разговаривали. Мы с этой девушкой учись вместе, нам есть о чем… поговорить.

— На профессиональные темы?

— В том числе.

— Это все? — требовательность вопросов не спадала.

— Почти. Еще я сказал ей, что больше мы встречаться с ней не будем.

— Наверное, она расстроилась? — неожиданно задумчиво произнесла Рита.

— Наверное, — пожал плечами Игорь. Давать объяснения ему уже порядком надоело, если честно. — Я не стал уточнять. Вызвал такси и проводил ее до машины.

— И все? Больше ничего не было? Правда?

Он молчал. Молчал и смотрел ей в глаза. Первой отвела взгляд Рита. И ткнулась лбом ему теперь уже в ключицу.

— Ужас какой-то… — донеслось до него тихое. — Даже не предполагала, что я такая ревнивая… Прости меня, Гор.