Жоржа с центральными фигурами в политике. Он заводит роман с красавицей Клотильдой де Марель, которую, кажется, искренне любит.

Тем временем Шарль Форестье заболевает и уезжает на юг Франции поправить здоровье. Отношения Мадлены и Жоржа, хотя и платонические, уже достаточно тесны, поэтому, когда Шарль умирает, Мадлена принимает предложение Жоржа и выходит за него замуж. Финансовое положение Жоржа становится все лучше, позиции в газете укрепляются, но теперь его обвиняют в неуважении к покойному Шарлю и коллеги начинают называть его Форестье. Кроме того, всем уже известно, что статьи за него пишет Мадлена. Их брак проблематичен с самого начала: Жорж никак не может понять, почему Мадлена с ним, и хочет, чтобы она признала, что изменила своему (умершему) мужу и любит его (Жоржа) больше. Она отказывается. Чтобы отвлечься, Жорж в весьма характерной для себя манере совершает глупость и решает сделать жену своего начальника, госпожу Вальтер, своей любовницей. Ее муж – владелец газеты, так что это весьма рискованное предприятие. И все же кажется, что Жорж всегда на шаг впереди: каким-то образом он умудряется застать свою жену Мадлену с любовником и обеспечить себе выгодный развод – и свободу.

Жорж снова холост и подумывает о ценной награде, получить которую будет непросто. Не желая больше соблазнять жену начальника, он решает жениться на его дочери Сюзанне Вальтер. Сложно сказать, считать это апогеем дерзости и коварства или же просто признать ужасным. Я склоняюсь ко второму варианту. Но если поставить себя на место героев, можно предположить, каково это – увидеть лицо матери, которая наблюдает, как ее собственный любовник ведет к алтарю ее дочь. Все складывается в пользу Жоржа, и случается лишь одна неприятность: на свадьбу приходит его первая любовница – Клотильда, которая дает ему понять, что хочет продолжения их отношений, даже если он этого не желает. Прощай, свобода воли! На последних страницах романа усы грозно завиваются у него над верхней губой, и Жорж женится на Сюзанне.

Одна из самых любопытных деталей в Bel-Ami – о ней, между прочим, писали многие критики, а значит, не мне одной она нравится, – поглаживание усов (и это не эвфемизм). Как отмечает Дуглас Парме в предисловии к своему переводу романа, вышедшему в серии Penguin Classics в 1975 году, герой «автоматически дотрагивается до самой заметной своей физической особенности – он поглаживает закрученные каштановые усики». Нам всем не помешает почаще поглаживать свои самые заметные физические особенности! Усы героя вообще часто фигурируют в романе. С каждым следующим упоминанием прославленные усы становятся все более необычными:

– «он приосанился и, привычным молодцеватым жестом закрутив усы, охватил запоздавших посетителей тем зорким взглядом, каким красавец мужчина, точно ястреб, высматривает добычу»;

– «закрученные усы, словно пенившиеся на губе»;

– «в усах таилось что-то неодолимо влекущее… они вились над верхней губой, красивые, пушистые, пышные, золотистые, с рыжеватым отливом, который становился чуть светлее на топорщившихся концах»[39].

В этих усах явно что-то есть… Чем дальше читаешь, тем сильнее кажется, что их призрак преследует тебя. Берегитесь закрученных усов! Они не оставят вас в покое, даже если будут далеко! «Она судорожно мигала, чтобы не смотреть этому человеку вслед». (Это госпожа Вальтер молится в церкви, признавшись в любви Жоржу Дюруа.) «Она гнала от себя всякую мысль о нем, она боролась с ним, но вместо небесного видения, которого так жаждало ее израненное сердце, перед ней все время мелькали закрученные усы Жоржа». О эти небесные закрученные усы! Такое впечатление, что волосатая гусеница, лежащая над губой, стала человеком. Парме продолжает: «Эта деталь в точности повторяется снова и снова, чтобы забыть о ней мы не могли; в известной степени Жорж – это и есть усы».

Не знаю, из-за усов ли это, но у Bel-Ami давние связи с порноиндустрией: в шведской киноверсии романа, вышедшей в 1976 году, был задействован актер, который играл в «Глубокой глотке». Словацкая киностудия BelAmi, специализирующаяся на съемке гей-порно, основана режиссером, который сменил имя на Жорж Дюруа в честь героя романа Мопассана. В число фильмов BelAmi, удостоенных наград, входят картины «BelAmi 3D», «Пять американцев в Праге» и «Фривольное лето». Я не смотрела их, но мне нравится думать, что в них сосредоточено все веселье жизни Мопассана, только без сифилиса. Было и несколько попыток снять непорнографическую киноадаптацию Bel-Ami, в основном осмеянных. На сайте Rotten Tomatoes рейтинг киноверсии 2012 года с Робертом Паттинсоном, Кристин Скотт Томас и Умой Турман приравнен к одному помидору, что случается нечасто (и соответствует жалким 27 % одобрения по «томатометру»), а один из комментаторов упоминает, что в фильме «Ума Турман катается по простыням египетского хлопка и кричит: „Взгляни на экспорт зерновых в Алжир!“» Самая невинная версия с участием Джорджа Сандерса и Анджелы Лэнсбери вышла в 1947 году под названием «Личные дела милого друга», и на плакате к фильму был помещен слоган: «Женщины любят мужчин, склонных к пороку». Даже с поправкой на сентиментальность 1940-х темой остается недозволенный секс с «подлецом, который всегда добивается своего».

Не уверена, однако, что посыл романа именно таков. Мы видим всё глазами «милого друга»: он вовсе не всегда в ответе за свои поступки (порой его используют окружающие) и часто действует из слабости, а не из коварства. В большинстве «интимных» сцен романа Мопассан сразу отстраняется от действия. Когда на первом плане оказывается не разработка характера «милого друга» (на которую приходится 80 % книги), акцент делается на сюжете и экспозиции. Да, главным образом действие двигают отношения героя с женщинами, но вообще-то этот роман не о сексе. Не могу отделаться от мысли, что такая трактовка – особенно в кино – объясняется определенными представлениями об игривой «французскости». В результате роман делают более стереотипно французским, чем он есть на самом деле. Невинны даже сцены в «Фоли-Бержер», в которых больше говорится о предательстве, неловкости и этикете, чем о сексе. Возможно, проблема с киноадаптациями возникает из-за неоднозначности Мопассана: он подходит к роману так, словно это рассказ, где можно не делать категоричных выводов, и воссоздать такое на экране непросто.

На самом деле это скорее роман об амбициях и власти, а также их противоположностях: страхе и неуверенности. А еще он, разумеется, о личном счастье, самореализации и телесности наслаждения и удовлетворения. Радость и счастье у Дюруа связаны с физическими ощущениями: он доволен, расслаблен, преисполнен тепла и благодати. И ему действительно очень хочется быть счастливым всегда, но вот только никак не удается. Получая тысячу франков, он начинает мечтать о пятнадцати тысячах. Получая пятнадцать тысяч, он мечтает