вовсе не этого! Хочется кричать, но Арран даже рта мне открыть не даёт.

— И ни днём больше! — рычит предупреждающе, взглядом показывая, что спорить с ним сейчас не следует. — Это моя последняя уступка тебе, Лея. Ещё одна. Цени это. Я очень стараюсь быть с тобой терпеливым. Но всему есть предел. Все-му. Особенно моему терпению. Если ты думаешь, что со мной можно играть, ты ошибаешься. Если ты думаешь, что видела меня в гневе — не видела. И не дай Бог тебе это увидеть. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Его руки скользят вниз с моих плеч. Он находит моё левое запястье, подносит его к губам, едва касается, не сводя с меня пристального взгляда. Мне становится не по себе – столько в его глазах голода.

— Иди, — он отпускает мою руку, проходит к двери и распахивает её. — Мерзавец-муж всё осознал. У тебя три недели, чтобы наиграться в обиженную жену. Потом эта игра закончится так, как я сказал. И, Лея…

Он резко сжимает моё плечо, когда я прохожу мимо него. Поворачиваю голову, смотрю на него недоумённо.

— Если узнаю, а я обязательно узнаю, что ты с кем-то здесь путаешься, всё закончится намного раньше, имей в виду.

От возмущения у меня челюсть чуть не падает на пол! Это ОН мне будет делать внушения насчёт морального облика?!

— Иди уже, — мягкий толчок между лопаток и дверь за спиной закрывается.

Переминаюсь с ноги на ногу в приёмной миссис Грон. Нет, это надо, а! Ещё и унизил напоследок! Первым порывом — вернуться и высказать всё, что думаю!

Разворачиваюсь, сжимаю дверную ручку, затем опускаю её.

В Бездну! Как бы то ни было, я своего добилась — выиграла время. Вот только не так много, как хотела.

Иду быстрым шагом по коридору, приподняв юбку, сбегаю вниз по лестнице. Три недели пролетят незаметно, и мне следует заранее придумать, как остаться в Академии навсегда. После очередной его лжи насчёт библиотекарши я не верю ни единому слову Аррана Мэрвира и не дам загнать себя в клетку, из которой с таким трудом выбралась.

17. Сомнения

Лея.

За окном стремительно темнеет. В больничной палате спокойно и тихо. Пахнет спиртовыми настойками и горькими травами. Привычная учебная суета осталась далеко за пределами лекарского крыла.

Здесь всё иначе. Время словно замедляет свой бег. И мы даже говорить стараемся неторопливо и тихо.

Вейра неподвижно лежит на спине, вытянув поверх одеяла тонкие руки с проступающими синими венами. Её глаза закрыты белой марлевой повязкой.

Сглатываю и отвожу взгляд. Я слишком хорошо помню, что под повязкой. Чёрные выжженные глазницы…

Ри стоит спиной к окну, скрестив на груди руки. Мэл тихо читает вслух тему по взлому защиты, которую мы проходили сегодня на магических плетениях. Как она сообщила нам с умным видом, мозг способен воспринимать информацию даже во сне.

— Даже без души? — скептически изгибает бровь Ри.

Мэл замолкает. Смотрит на Ри, затем пожимает плечами:

— Не знаю. Когда Вейра очнётся, спросим у неё.

Улыбаюсь кончиками губ. Мне нравится это «когда», а не «если». Не хочется думать, что девочка, такая же как я, на всю жизнь останется овощем.

Тихий голос Мэл умиротворяет. Я меняю воду в вазе на прикроватной тумбочке Вейры, взамен увядших ставлю свежие цветы, которые мы срезали в оранжерее. Алые драконфлосы кажутся неуместным ярким пятном в больничной серости. Их настойчивый цветочный аромат заглушает запахи лекарств.

— Лучше скажи, что будешь делать, а, Лея? — спрашивает Ри, склоняя голову набок.

Мэл замолкает. Я смотрю на девочек. Не сразу понимаю, о чём вопрос. Ах, ну да, конечно. Всё о том же. Я рассказала девочкам о нашем с Арраном разговоре.

— Я не знаю, — поправляю шелковые бутоны цветов в вазе. — Всё это как-то неправильно.

— Но ты его любишь? — настаивает Ри.

Задумываюсь.

— Нет, — мотаю головой. — Не думаю, что это любовь.

— Ты ушла из-за измен, — уточняет Мэл. — Так?

— Угу.

— И он обещал, что их не будет. Правильно?

— Угу.

— Значит, проблема решена. Что не так?

Всё! Он не меня хочет вернуть, а свою истинную!

Любовью здесь и не пахнет! Всё это — ради сыновей-драконов, о которых он грезит! Теперь-то я чётко это понимаю.

За то время, что мы провели вместе в Академии, я узнала Аррана Мэрвира с другой стороны. Эгоистичной, властной и тёмной.

Не этому человеку я клялась в верности. Не его полюбила. Хотя… был ли он, тот принц? А точно ли мне нужен принц? Принцы не зажимают девушек в тёмных коридорах. Не крадут порочные поцелуи. Не лезут под юбку. Не танцуют как Боги. Не идут по головам ради достижения своих целей. Они кристально чисты и не заставляют в себе сомневаться.

Сомневаться…

Главный камень преткновения остался на месте.

— Я ему не верю, — откидываюсь на спинку стула, которая в ответ на моё движение выдаёт жалобный скрип. — Он обещает, и тут же лжёт в мелочах, говорит, что после того, как я ушла, у него ничего не было с другими. А я точно знаю, что было! Прямо здесь! У меня под носом! А раз так, то где гарантии, что это не повторится опять? Завтра? Через неделю? Через месяц? Год? Их нет!

— Эмм, — Ри хмурит лоб. — Не поняла. Ты видела его с кем-то? Здесь, в академии? И ничего нам не сказала?

— С кем же, Лея? — Мэл опускается на стул напротив меня.

Избегаю смотреть ей в глаза. Уже и не рада, что ляпнула. Как бы то ни было, это касается Аррана и меня, а значит, это личное. Но в груди неприятно колет, требуя поделиться, чтобы получить одобрение и сочувствие.

— В библиотеке с мисс Тилли, — выдыхаю тихо.

Ри у окна закашливается. Стучит себя по груди:

— Простите! Кхм. Подавилась слюной. Когда это было, Лея?

— Давно уже, — отмахиваюсь.

— Нет, давай-ка вспоминай, — мотает головой Ри. — Это важно, потом объясню, почему.

Мэл осуждающе смотрит на Ри. Я закатываю глаза: вот ведь пристала!

— Когда я рассказала вам о мораке, помните? Я ещё задержалась тогда в библиотеке, пришлось вернуться за вещами,