Неужели Кару приставили к ней с самого начала – чтобы донесла Отцу, как сподручнее поймать Джоан? Или завербовали, когда она уже была соседкой Джоан по комнате?

Или похитили, как и Джоан, привезли в Дом и хорошенько промыли мозги?

Не убирая руки с плеча Кары, Отец обошел беспорядочно расставленную мебель и остановился прямо перед Джоан. Его неотразимое обаяние, мощная харизма вблизи ощущались еще сильнее. Отец улыбнулся – колюче, угрожающе, а не приветливо, как доброму гостю.

– Ты вернулась, это хорошо, – произнес он по-английски, явно для удобства Кары. – Я рад, что ты снова с нами.

Джоан подмывало при всех заявить, что она не возвращалась – ее выкрали. Ей хватило бы злости это сделать, но такой шаг мог еще больше ухудшить ее положение. Она одна-одинешенька, в их полной власти, пока лучше не лезть на рожон.

Она решила промолчать.

Отец с улыбкой расставил руки как для объятия, хотя ни он, ни Джоан даже не шевельнулись, чтобы сделать шаг навстречу друг другу.

– Мы всегда знали, что ты однажды вернешься к нам. Ты испытала ужасы жизни среди Чужаков, вдали от Дома, и твое неизбежное возвращение пополнило нашу растущую семью новой прихожанкой. – Отец обнял Кару за плечо и привлек к себе.

Нет, это уж слишком! Такого Джоан не потерпит.

– Я предвидел твое счастливое будущее и знаю, почему ты вернулась. – Отец взял паузу. – Ты родишь мне сына.

Джоан затрясла головой.

– Руфь…

– Теперь меня зовут Джоан.

Лицо Отца посуровело.

– Руфь! Я прощаю тебе уход из Дома. В этом нет твоей вины, и раз ты вернулась…

– Где мои родители?

Люди в комнате испуганно притихли. Отца не полагалось перебивать. Она сознательно нарушила это правило, пусть видят – ее не запугаешь.

Лицо Отца исказилось от ярости и ненависти. Прежде чем он успел сказать хоть слово, Джоан повторила вопрос:

– Где мои родители?

– Ты больше никогда их не увидишь.

Слова эти были произнесены горячим шепотом с целью напугать, но сердце Джоан возликовало. Ее родители – в безопасности! Если бы их поймали, Отец не преминул бы похвастаться, привел бы их сюда, чтобы все видели. А так – лишь смутные угрозы. Значит, не надо волноваться, что им причинят вред, отомстят, не надо размышлять, как помочь им бежать еще раз. Они на свободе. Можно сосредоточиться на себе.

До Отца, похоже, дошло, что столь бурная реакция на слова какой-то девчонки выглядит как проявление слабости. К нему вернулось привычное самообладание:

– Господь Бог наш велел нам плодиться и размножаться, для этого я и создал сию райскую обитель – чтобы в точности исполнить волю Его. Дом – не Дом, если его не наполняют голоса новых Детей, – произнес он, глядя на Джоан со зловещей улыбкой. – Разве ты не хочешь своего Ребенка?

– От тебя – нет.

– От кого же еще? – взревел Отец.

– Не смей прикасаться ко мне! Я не завела бы с тобой ребенка, будь мы даже последними людьми на Земле.

Безмолвие, наступившее несколько минут назад, ни в какое сравнение не шло с теперешним полным отсутствием каких-либо звуков – все просто оцепенели. Никто прежде не отваживался перечить Отцу, никто никогда не обращался к нему с подобным неуважением. Присутствующих охватил страх. Чем ответит Отец?

Джоан тоже было тревожно, но ее вдобавок распирал гнев. Даже не гнев – ярость. За то, как ее сюда затащили, в каких условиях растили, как здесь обращались с людьми, но больше всего – за то, что сделали с ее матерью.

Отец сорвался. Он с размаху ударил Джоан по лицу – не ладонью, а кулаком. Несколько секунд девушка ничего не видела и не слышала. Перед глазами все расплывалось. Щека почему-то стала влажной, на мгновение почудилось, что вместе с ударом ей плеснули водой в лицо. Потом до нее дошло: это кровь.

Второй удар под дых свалил Джоан на пол. Хватая ртом воздух, она сквозь слезы посмотрела на Кару, но соседка по комнате старательно избегала ее взгляда, глядя на стену.

– У тебя будет от меня Ребенок! – прорычал Отец на Языке, чтобы не поняла Кара. – Я буду брать тебя раз за разом – до тех пор, пока ты не родишь мне обетованного сына.

Джоан заглядывала в лица людей, собранных Отцом на этот спектакль, в поисках поддержки, сочувствия, однако натыкалась лишь на присущие всякой заскорузлой вере безразличие и тупое согласие. Эти не помогут.

– Уведите ее, – приказал Отец.

Сильные руки подхватили Джоан, рывком поставили на ноги. Дыхание еще давалось с трудом, хотя сплошная адская боль в голове сменилась пульсирующими толчками. Девушку поволокли прочь из комнаты. Поначалу она пыталась вяло сопротивляться, но чужие пальцы слишком больно впивались в руки, и она пошла сама, спотыкаясь на ватных ногах.

Ее ввели в другую комнату и швырнули на пол. Все произошло без единого слова, лишь громко хлопнула дверь да щелкнул ключ в замке. Джоан свернулась калачиком, радуясь передышке. После нападения Отца и грубого обращения сопровождающих пол казался ей мягче постели. Она повернула голову набок и закрыла глаза. Поверхность пола приятно холодила разбитое лицо. Постепенно слезы высохли, дыхание пришло в норму, боль отступила, хотя левая щека и глазница раздулись и опухли.

И что теперь делать?

А главное, что теперь сделают с ней?

Джоан медленно села, осмотрелась вокруг. Что это за комната? Или в ее отсутствие Дом сильно изменился, или она просто забыла, вытеснила из памяти образ этого места. А возможно, ее просто не пускали во многие части Дома. Как бы то ни было, комната была ей совершенно незнакома. Из-за сглаженных углов она выглядела почти круглой. Искривленные стены без окон, лишенные узоров или украшений, были сделаны из другого материала, не того, какой она привыкла видеть в Доме, – не из дерева или бетона, а из темно-желтого вещества, похожего на губку или пористую резину. Свет падал сверху сквозь узкие окошки-прорези на потолке. В центре помещения на козлах стояли два больших прямоугольных ящика. Сработанные из некрашеных и неотесанных сосновых досок, они напоминали гробы. Нет, не напоминали – это и были гробы. Даже детям полагалось присутствовать на похоронах, и только родители Джоан каким-то образом сумели оградить ребенка от этой повинности. Поэтому гробы местного изготовления она видела впервые. Что ж, очень похоже на Отца – оставить пленницу одну в комнате с гробами, чтобы напугать.

Как следует понимать намек? Если не подчинится – ее убьют?

В голову пришла другая мысль: а вдруг гробы не пустые?

Джоан осторожно подошла проверить.

Опустила глаза.

И увидела, что сделали с ее родителями.

Техасский Биттеруид оказался вполне симпатичным городком. Гэри ожидал увидеть затхлую дыру посреди бескрайней равнины, словно вышедшую из фильма «Последний киносеанс».[16] В действительности поселок скорее напоминал телевизионную заставку: затейливые домики под высокими тенистыми деревьями, речка под автомобильным мостом у края делового центра… Старомодные фонари – по два на квартал – не впускали темноту, обливая улицы мягким сиянием даже в ранний утренний час.