Она положила трубку, и Адель повернулась к Авроре:

— На нее тоже будете писать жалобу?

Та недовольно окинула стюардессу взглядом и прошипела:

— Вы все одинаковые, ненавистники пассажиров.

Адель лишь кивнула и пошла ближе к кабине пилотов. Хотелось бы зайти, чтобы рассказать Марко насчет Анны, но у пилотов все еще находилась Майя. Она выходила на связь именно оттуда, с микрофона капитана. Наверно, при этом испытывала гордость.

Бронированная дверь в кабину открылась, и Адель увидела выходящего из кокпита капитана. Что-то заставило Марко выйти в салон, скорее всего, он просто захотел размяться.

Их взгляды встретились, Адель улыбнулась, желая рассказать о пациентке, но помешала Тора, которая появилась неизвестно откуда:

— Марко, какие новости?

Все стюардессы, кто находился в первом салоне, подошли к капитану, послушать о дальнейших действиях из первых уст. Адель тоже была в их числе, но стояла в стороне, возле кабинки мистера Хоффмана, и поймала себя на мысли, что наслаждается, глядя на грациозного капитана. Марко никогда не потеряет свою гордость и статность. Любоваться им одно удовольствие: в меру строгий, высокий, подтянутый, форма украшает этого мужчину, делает его еще ярче.

Пока она зачарованно наблюдала за капитаном, то за рукав ее потянул мистер Хоффман:

— Адель, можно мне воды?

Она тут же пришла в себя, моргнув, и перевела взгляд на старичка:

— Конечно, я сейчас принесу.

Вот теперь пришлось пройти между девушками стюардессами и капитаном, взгляд которого она поймала на себе. О чем Марко вещал, она так и не услышала, но надеялась спросить лично, когда все разойдутся по своим салонам.

Пока Адель наливала воду, на кухню зашла Тора:

— Ты слышала, что капитан сказал? Через полчаса взлетим. Пока они меняют маршрут у автопилота и осматривают самолет, а мы должны чем-то занять пассажиров...

— Пусть спят, — проворчала Адель и вышла из кухни со стаканом в руке. Вода из него наполовину вылилась, потому что она столкнулась с Марко.

Она облила его белоснежную рубашку, воду с которой он тут же начал стряхивать.

— Боже, Марко прости, — она кинулась помогать ему, проводя ладонью по ткани, ощущая теплую кожу под ней.

— Ничего страшного, на улице быстро высохнет, — он случайно поймал ее руку на своей груди, смотря прямо в глаза, наблюдая смятение. Адель опустила взгляд на эту картину: ее ладонь на ткани белоснежной рубашки, сквозь которую она ощущает биение его сердца, его ладонь прижимает ее руку к себе, и Адель понимает, что так сильно стучит не его сердце, а ее собственное. Это продолжалось секунды, а казалось, что жизнь кругом замерла. Поставлена на паузу.

Но как только Марко убрал свою ладонь, мир снова начал жить. Адель молча кивнула и произнесла:

— Вода для мистера Хоффмана, — она обошла Марко и подала старику стаканчик с водой. Он взял его улыбаясь, уже не скрывая зубы, зато это была искренняя улыбка, от всей души:

— Я очень скучаю по прикосновениям моей Джилл. Сейчас бы отдал многое, чтобы вот так, положить руку на ее ладонь и прижать к своей груди. Милая Адель, как мы неправы, что не ценим этого тогда, когда все живы. Надо говорить о любви чаще, чаще улыбаться и прикасаться к друг другу. Жизнь слишком коротка.

Он задумчиво сделал глоток воды и грустно вздохнул. Адель лишь молча кивнула, анализируя его слова: он видел ее и Марко, видел эти прикосновения и что-то понял. Иначе с чего бы начал говорить про любовь и смерть.

— Спасибо за воду, — мистер Хоффман кивнул в сторону выхода из самолета, — капитан пошел осматривать самолет, значит, скоро взлетим.

— Через полчаса.

— Да, недолго осталось, а то дамочка по имени Аврора уже начинает нервничать.

— Она всегда нервничает, лучше скажите мне, когда она этого делать не будет.

— Обязательно, — мистер Хоффман взглянул на Адель, — я пока посплю, а вы сходите подышать свежим воздухом, это полезно. Я никому не скажу.

Старик подмигнул ей и закрыл глаза. Адель улыбнулась, поражаясь тому, какой он мудрый и всевидящий. И она очень надеялась, что больше таких на борту не было и их с Марко не заметили. Тора возилась на кухне, Саманья пошла в свой салон, понесла воду для Жозефины. Для экипажа началась усиленная работа, что не скажешь о ее пассажирах: кроме Авроры все сидели спокойно, молодожёны спали каждый в своей кабинке, мужчина, чье имя она хотела бы узнать, просто смотрел в окно, даже Майя вернулась и села в свое кресло.

Путь на улицу был свободен и почему так хотелось выйти? Ноги сами пошли к трапу, Адель лишь оглянулась на мистера Хоффмана, и он махнул ей рукой. Она кивнула и оказалась на улице.

Быстро ступая по железным ступенькам, слыша звук собственных шагов, она оказалась на земле. Завернула за трап и под самолетом увидела Марко. Он осматривал колеса, что-то говорил наземным работникам и случайно взглянул в ее сторону.

— Я не знаю, что я здесь делаю, — пожала плечами она, — просто хотела тебе рассказать о нашей умирающей девушке, но наверняка тебе уже доложила Майя.

Они встретились прямо под самолетом, Марко залюбовался Адель, она выглядела встревоженной, ей было волнительно находиться не в самолете, а под ним.

— Да, у нее был повод зайти к нам в кабину, она все рассказала, но я уверен, что твой рассказ был бы гораздо эмоциональнее.

Адель скромно улыбнулась:

— Хотела сказать тебе спасибо за то, что решил посадить самолет здесь.

— У меня были такие случаи в летной практике, я всегда пытаюсь посадить самолет в ближайшем аэропорте. Но сегодня была сложность — под нами вода, а до ближайшего аэропорта еще далеко. Это уже волнительно.

Адель задумавшись кивнула:

— Но все закончилось хорошо. Надеюсь, что в «Charlemagne» тебе выдадут премию.

— Я выполнял свою работу.

Адель кивнула и стала удаляться, но чувствуя спиной взгляд капитана. Возле трапа она обернулась, но Марко не было — он с наземным работником выясняли нюансы руления или какие-то иные вопросы, Адель это уже не касалось. Но почему-то взгрустнулось, вдруг стало жаль, что он не проводил ее взглядом.

Поднявшись на борт, она прошла на кухню к Торе и до самого взлета не выходила оттуда.

Она не знала, что творилось в салоне Саманьи, где Натали, хозяйка Жозефины, попросила ту за сто евро побыть ночь с ее мохнатой подругой.

— Я не за какие деньги с ней сидеть не буду, — ответила стюардесса.

— За 200?

— Нет, даже за тысячу мой ответ не изменится, — Саманья фыркнула и недовольно удалилась.

К Натали тут же подошел Кевин, улыбаясь и предлагая свои услуги: