Наконец Валлардо подобрал подходящее место, и мы залегли – это была плоская, словно срезанная ножом горная вершина.

В прицел мне были видны самооборонцы, их довольно бестолковые действия, но, несмотря на свое отношение к ним, я не хотел брать грех на душу: в конце концов, люди всего лишь защищают свою землю, на которую я пришел без спроса и принес войну. Потому я прицелился в моторный отсек высокого, явно полноприводного бензинового кроссовера и выстрелил.

От удара взлетел птицей капот и треснуло лобовое стекло. Самооборонцы бросились по кустам, за валуны, занимать позиции. Защелкали пули…

– Долго еще? – проорал я, прикидывая, что к полтиннику у меня осталось не так много патронов, а с автоматической винтовкой я буду проигрывать им.

– Примерно полчаса. Может, больше.

– Полчаса? Да ты охренел!

– Извини! Это такси не такое быстрое…

Такси прибыло через сорок минут, когда я уже с тревогой вслушивался в фоновый шум – не слыхать ли уханья винтов тяжелых вертолетов.

Это был «Пилатус-6», самый известный швейцарский самолет в мире, производимый и в Китае нелицензионной копией, совершивший первый полет в 1959 году и до сих пор находящийся в строю. Его уникальной особенностью было то, что он мог взлететь с грузом в тысячу двести килограммов с полосы длиной всего сто девяносто пять метров, а с парой человек, говорят, и со стометровой взлетали…

Самолет прошел над нами, ярко-красный, стал разворачиваться. А я, оставив винтовку, побежал к уже развернутой привязной системе – обвязка на двоих, крепкий трос с амортизатором, подобный тому, какой используется на тарзанках для прыжков с моста, и небольшой, тоже красного цвета воздушный шар. Обычная система – ее сбрасывают терпящим бедствие туристам и альпинистам, там, где нет возможности сесть и их забрать. Придумали ее тоже американцы – она называлась Skyhook, воздушный крюк, и использовалась для спасения сбитых летчиков.

Самолет развернулся, зашел на нас – и с первого раза зацепил трос чем-то вроде ножниц – только располагались они не в носу самолета, а на его брюхе. Рывок! Резина смягчила, но все равно на секунду потемнело в глазах. И вот мы летим, и вокруг нас нет ничего, кроме ревущего ветра.

Ради чего все это было? Ну… например, ради телефона Крайса, который я нашел у одного из бородатых, – не могли не пограбить. Ради компьютера – он хоть поврежден, но жесткий диск наверняка цел. Думаю, сколько нам еще готовит открытий изучение сих артефактов, мой Гораций…

Торпедо рывками продвигающегося по старым улочкам Касбы[63]старого «глазастого» «Мерседеса» было покрыто бараньей шкурой. Из радиоприемника вместо обычных нашид рвались крики какого-то муллы, гневно обличающего старый режим…

…впервые за многие сотни лет арабскому народу удалось сбросить ярмо крестоносцев и стать по-настоящему свободными! Мы смели всех казнокрадов и кяфиров и создали истинно свободное государство, где единственным законом является Коран! Нам не нужны больше куфарские законы, Коран – наша конституция!

Бред полный…

Улицы в старом городе были узкие, мусор больше не вывозили, поэтому в соленом и жарком воздухе Средиземноморья стояла нестерпимая вонь. Ослы в боковых сумках везли какие-то товары, полуголые дети играли с камнями и палками, в нечистотах рылись нищие. Самым распространенным видом транспорта теперь являлись собственные ноги, на втором месте – осел или мул, главное – что его не надо заправлять: бензин теперь стоил не то что дорого, его просто было катастрофически мало. Новых машин не было, и как могли латали старые, от повышенной влажности и соли кузовы давно прогнили, их подваривали, как получалось, а с грузовиков вообще снимали кабину и ездили как бы на повозке, был виден мотор, и рулевое управление, и все остальное. Жрать тоже было практически нечего: из круп обычное для Африки просо, сорго, из мяса – баранина, козлятина, потому что крупный рогатый скот держать было накладно. Конечно же, и курятина – кур, как и на Востоке, продавали живыми из корзин, потому что энергоснабжения давно не было и холодильники мог иметь только тот, у кого есть дизель-генератор и достаточно топлива… моторного топлива не хватало, в том числе и поэтому, из-за огромного количества дизель-генераторов. Некоторые держали коз прямо в городе, потому что так и молоко, и шерсть, и мясо, козы неприхотливы – они так и бродили по улицам, тощие как после Освенцима, они гадили, жевали какие-то отбросы – вся зелень была давно съедена козами, в том числе и с самых верхушек деревьев. Уникальный некогда город, на стыке французской, арабской и африканской культур, город такого же значения для человечества, как Монако, Одесса, Ницца, Бейрут, если и был на что похож, так это на Могадишо девяностых. Оружия было у всех… сами понимаете…

И все это называлось совершенством таухида…

– Остановите там, на углу.

Водитель пожал плечами – пассажир раньше говорил, что поедет дальше. Но в конце концов его дело. Ведь он заплатил за поездку полностью и сразу.

– Как желаете. Но это опасный район.

Пассажир не ответил. Если честно, водитель такси его откровенно побаивался.

Водитель остановил машину прямо посреди дороги. Возмущенно взревел осел.

– Рахмат…

Оказавшись на улице, пассажир поспешно отъехавшего такси оказался словно в другом мире, ощутив на себе десятки злобных взглядов, примеряющихся, что можно получить с чужака. Этот мир не знал жалости.

Стараясь не дышать, он пошел по тротуару. Несколько оборванцев, детей и подростков, увязались за ним, чтобы оказаться рядом, когда чужака начнут рвать на куски. Они были как шавки – оборванные, бродячие и готовые на все ради воняющего кровью куска.

На углу ему заступили дорогу.

– Кто ты такой, папаша? – спросил подросток, вооруженный помповым ружьем. Его язык был дикой смесью французского, турецкого и арабского – никакого другого он не знал. Но простые фразы он говорил на английском – чтобы грабить туристов.

Человек снял очки.

– А если вас приветствуют, то приветствуйте тем же или лучшим…

Подросток так и не смог понять – как получилось так, что через пару секунд он уже лежал на тротуаре и на него смотрело дуло его же ружья.

– Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед Пророк Его!

– Ты правоверный?

Вместо ответа неизвестный выстрелил. Брызнул камень, шпана принялась убегать. С таким они еще не сталкивались и тем более не хотели иметь неприятности с братьями-мусульманами. Все они были простой шпаной, потомками мигрантов во Францию, исповедующими ислам, но отнюдь не ваххабизм. И жили они грабежами, разборками, наркоторговлей – а не джихадом, как эти психи. С братьями-мусульманами лучше было не связываться. Себе дороже.