Ящерицы иногда меня пугали. Потом я привыкла к плюханью и шипению и с интересом стала наблюдать из воды, как это у них получается. Похоже было, что у них тут нечто вроде сауны: раскалился в камине и плюх в воду. Я-то в сауне была один раз. Говорят, это совсем не то, что парная баня, но мне всё равно не понравилось. А вот ящерицам нравится. Интересно, они это для удовольствия делают? Или у них работа такая — огонь поддерживать, пар производить, тёплый воздух перемешивать?

Размышляя так, я чуть не заснула, положив голову на сухой тёплый бортик.

— Лена!

Я вздрогнула. Уйма, ни капельки не заботясь о приличиях, вошёл ко мне в комнату и задёрнул за собой занавеску.

— Да ты что! — я отползла в дальний угол бассейна, пытаясь поглубже спрятаться под водой. — Уйди! Быстро!

Людоед смотрел на меня круглыми блестящими глазами. Ему, дикарю, плевать было, одета я или нет. Только что случилось событие, оно распирало Уйму изнутри.

— Отвернись! — взвизгнула я.

Он неохотно отвёл взгляд:

— Одевайся. Быстро. Пошли, что-то покажу.

Он не купался и не отдыхал. На его спине и плечах белой корочкой засох старый пот.

Я кое-как застегнула штаны. Возбуждение Уймы передалось и мне. Одежда липла к мокрому телу. Я подхватила посох, лежащий на краю бассейна.

— Пошли, — Уйма отдёрнул занавеску.

Я огляделась. В коридоре было пусто, если не считать красной ящерицы на потолке.

— У них не запираются двери, — сообщил людоед. — Пошли, не бойся, здесь никого нет.

— Но мы же гости! Разве прилично вот так…

— Тихо. Главное, что мы пройдём мимо поста.

Когда Уйма сильно волновался, он начинал говорить, как полуграмотный дикарь.

Я по-прежнему не была уверена, что мы правильно поступаем, но Уйма не оставил мне выбора. Он вёл меня уверенно, будто много лет тут жил: направо, налево, по лестницам вниз и вверх. Интересно: у них там, на островах, все без компаса обходятся?

Удушливая жара королевских покоев осталась позади. Мы были, похоже, в хозяйственной части дворца. Здесь было по-прежнему очень тепло, но не горели камины, не было ящериц на потолке. Откуда-то из щелей просачивался свежий воздух. Я хватала его ртом и носом, желая надышаться впрок.

— Стой. Здесь.

Он отдёрнул тяжёлую штору и, пригнувшись, влез в нишу под нависающей скалой. Я помедлила — но оставаться здесь одной было ещё страшнее, поэтому я сжала посох и нырнула за Уймой.

В нише было темно. Моргнув, я посмотрела ночным зрением, но поначалу ничего не увидела, кроме широкой Уйминой спины. Людоед оглянулся, отступил в сторону, пропуская меня, — и тогда я поняла, почему он так заволновался.

На каменной лавке лежал Мастер-Генерал. Голый до пояса, в одних штанах. Смотрел в потолок. В безволосой белой груди торчала игла, похожая на вязальную спицу.

Я быстро отвернулась.

— Вот оно, — шёпотом сказал Уйма. — Наш шанс. Шанс Оберона.

— Что?

— Слушай меня, маг дороги, слушай внимательно, — Уйма сдавил волосатой лапищей моё бедное плечо. — Мы должны его забрать.

— Как…

— Молчи. Принц купился на рыжую принцессу, я видел. Поставь условие: вы нам Мастер-Генерала, мы вам принцессу. Только так.

— Уйма, — я смотрела прямо в его круглые немигающие плошки. — Это единственный принц, который согласился с нами идти. Ну, почти согласился. Мы же рискуем его потерять! Если король узнает…

— Лена, — Уйма приподнял верхнюю губу, обнажая зубы. — Зачем нам один принц? Нам надо пять!

Сделалось очень тихо: я задержала дыхание. Уйма дышал неслышно. А Мастер-Генерал не дышал вообще.

Людоед был прав! Один Принц-саламандра не спасёт Оберона. Нам надо добыть деспота, пленника, и то будет мало. Но не искать же страшного Принца-чуму?!

— Это большой риск, — сказала я шёпотом.

— А что остаётся делать? — резонно возразил людоед.

* * *

Разбудили меня слуги: сперва они деликатно закашлялись за занавеской (на первое «кхе-кхе» я не ответила, вот они и разразились таким кашлем в два голоса, будто у них коклюш или воспаление лёгких), а потом, всё так же не глядя, предложили мне отужинать в компании его величества и его высочества. Я вскочила, растерянная, заспанная, плохо соображая, где я и как здесь очутилась.

Зашипела ящерица, свалившись в бассейн. Я тряхнула головой. Это всё духота: когда спишь на такой жаре, потом всегда башка трещит.

Кое-как умывшись и пригладив волосы, я отправилась вслед за слугами. По дороге всё присматривалась к ним: куда ведут? Что обо мне думают? Может, король уже проведал о нашем с Уймой посещении Мастер-Генерала, и теперь меня ведут в темницу?

Посох в руках придавал уверенности.

Слуги привели меня в обеденную залу. Король и принц были уже здесь, и, присмотревшись к их спокойным довольным лицам, я немного успокоилась.

Все уселись за стол. Я снова вспомнила Принца-деспота: здешняя кухня была куда приятнее, а общество — приличнее. Король любезно предлагал не стесняться — это Уйме-то! Никогда в жизни не видела людоеда, который стесняется.

Все блюда были примерно одинаковые, не то паштет, не то пюре, но фокус состоял в том, что эта штука меняла вкус в зависимости от температуры. Повара изощрялись: то мороженое внутри горячей котлеты, то тёплое и холодное слоями, а то вообще какие-то розочки из теста, которые во рту сперва нагревались, так что еле можно было жевать, а потом остывали, меняя вкус и запах, таяли, растекались и сами собой проваливались в живот. Я наелась, как поросёнок, да ещё все время приходилось следить за собой и не особо восторгаться: я ведь маг дороги, а значит, многое повидала. Честно говоря, за этим столом я и думать забыла о Мастер-Генерале: нельзя же все время вязнуть в проблемах, надо иногда от них отдыхать.

Но ужин закончился. Мы вышли из-за стола, перешли в комнату с особенно большим и горячим камином, уселись в тёплые каменные кресла, и пришла пора говорить о деле.

Ручейки пота текли по спине под рубашкой.

— Итак, — начал король, — принцессу зовут Алисия. Кем она приходится королю Оберону?

Уйма искоса глянул на меня.

— Никем, — ответила я честно. — Она принцесса, дочь короля далёких стран. Однажды постучалась в Королевство босая, с узелком на плече, а в узелке грамота, удостоверяющая личность.

Король и Принц-саламандра переглянулись.

— У короля был сын, — объяснила я. — То есть не был, а… Он и сейчас есть, но он женат.

Повисло молчание. Наверное, я что-то не так сказала. Уйма осуждающе сморщил переносицу.

— Принцесс пять, — сказала я с трудом. — Но среди них Алисия — самая прекрасная.