Работал ЭПРОН два года, но «Черный принц» был так и не найден.

В двадцать четвертом году врач ЭПРОНа Павловский проводил учебные подводные спуски с молодыми водолазами недалеко от старых Генуэзских башен, к востоку от входа в бухту. Самый молодой из учеников утром семнадцатого октября нашел недалеко от берега большой железный ящик. Когда ящик подняли на поверхность, то обнаружили, что это кубический ящик с чугунными дверцами и горловинами, весь изъеденный ржавчиной. ЭПРОН начал спешно исследовать весь район, и сразу же наткнулись на останки железного корабля, которые были наполовину засыпаны песком и лежали недалеко друг от друга.

Исследователи упорно работали два месяца, нашли и подняли десятки кусков обшивки и часть борта с тремя иллюминаторами, ручную гранату, несколько неразорвавшихся бомб и медицинскую ступку из белого фарфора. Но золота ни одной монеты найдено не было!

Истратив на поиски «Черного принца» более ста тысяч рублей, кучу водолазного времени и труда, наше руководство приняло решение о прекращении поисков английского корабля! — скорчил скорбное лицо политрук, показывая свое отношение к приказу начальства.

И тут вмешалась японская компания «Синкай Когиссио лимитед» — очень серьезная водолазная контора, которая в двадцатые годы входила в первую десятку фирм мира по подъему затонувших судов.

— Что такое лимитед? Название я понимаю, а вот последнее слово прямо в голове не укладывается! НЭП мне понятно, а вот последнее слово — нет! — снова вставил слово неугомонный Федоров, на которого слушатели громко зашикали.

— Общество с ограниченной ответственностью, которое отвечает перед государством только уставным капиталом! — зло бросил политрук и, не удержавшись, закурил, выпустив огромный клуб белого дыма. Лицо политрука моментально разгладилось, и, глубоко вздохнув, он продолжил:

— Японцы предложили нам не только золотые горы, но и образцы своей глубоководной техники, которую нам передадут после окончания работ.

Условия были прямо королевские, и ЭПРОН согласился, внимательно наблюдая за ходом водолазных работ.

Но проработав с лета двадцать седьмого года до ноября того же года, представители Страны восходящего солнца свалили на родину, заявив, что единственный железный корабль, который они нашли и обследовали, был именно «Черный принц», на котором они нашли две золотые и две серебряные монетки.

— Это действительно так? — спросил белобрысый старший матрос, смотря на политрука выпуклыми глазами.

Хитро улыбнувшись, политрук снова вытащил папиросу из пачки с гордым горцем на коне и, сунув ее в рот, продолжил рассказ:

— Перед штормом, который разметал английский флот, в эскадре было, по крайней мере, два очень похожих друг на друга железных корабля — «Язон» и «Принц».

Но они были не единственными кораблями, так как, судя по прессе, которая издавалась у капиталистов, железных судов в эскадре было девять!

Теперь хватит травить байки, и я вам расскажу о месте, куда мы передислоцируемся уже сегодня! — не меняя тона, продолжил политрук, закуривая новую папиросу.

«Всегда считал, что все курцы — злые люди! Такой интересный рассказ испоганил! Все-таки интересно: нашли золото или нет?» — с сожалением подумал Федоров, смотря на разочарованные физиономии слушателей.

— Остров находится в дельте Невы и отделен от Васильевского острова рекой Смоленкой. На западе остров выходит к Финскому заливу, на севере омывается Малой Невой. Называется место островом Декабристов, а раньше назывался островом Голодай, а совсем давно назывался Галладай, видимо, от английского «Холлидей», что означает — выходной день.

Все! Сейчас ужин, а после него выдвигаемся к своему постоянному месту жительства.

— Сейчас остров называется островом Декабристов, так как на нем, по преданию, похоронены декабристы, погибшие на Сенатской площади! — выдал незаметно появившийся в комнате черноволосый стройный военврач, знаком остановив вскочившего с места политрука.

— Срочно грузимся на катер и передислоцируемся на свой остров! — скомандовал военврач.

Бойцы РОНа разместились в четырехэтажном здании Ленинградской средней школы, где Федоров вместе с Купцовым, тоже глубоководником, заняли на двоих небольшую комнату на четвертом этаже. Раньше в комнате был кабинет биологии, о чем свидетельствовали два скелета: человека и здоровенного то ли волка, то ли собаки, от которого вдоль плинтуса тянулся электрический провод с вилкой.

Купцов едва только бросил вещмешок и скатку на стол, сразу воткнул вилку в розетку, и головы человека и волка сразу осветились, создавая жуткую атмосферу, тем более что на окнах были повешены плотные зеленые шторы.

— Ночью только не включай, а то от страху можно умереть! — попросил Федоров, кидая на вторую кровать свою скатку.

Из всех жилых помещений школы торчали железные трубы, от чего школа походила на странного ежика.

— Школу курсанты называют сорокотрубной! — пояснил Купцов, который, оказывается, раньше бывал на острове.

Выглянув в окно, Федоров обнаружил широко раскинувшийся Финский залив, на севере, за широкой протокой с мутной водой, заросший высокими тополями остров Вольный. На южном берегу Финского залива в районе Петергофа, на расстоянии примерно шести миль, Федоров знал, уже стоят фашисты.

Распределив бойцов по отделениям, начали учебу, делая упор совсем не на те дисциплины, на которые рассчитывал Федоров.

Учили передвигаться под водой по компасу, стрелять из всех видов оружия, в том числе и трофейного, которого в отряде было много. И рукопашному бою, а вот водолазной подготовки было мало! Вернее, она была, но не такая, к которой привык Федоров на ТОФ.

Рукопашный бой Федорову нравился! Даже не просто нравился, а он в него влюбился, с первого занятия поняв, как много можно сделать в бою, освоив эти сложные приемы. Хотя до китайца, с которым Федоров занимался во Владике, или Соколова, нынешнему инструктору было весьма далеко. Но вот тело Федорова с удовольствием вспоминало чуть позабытые навыки.

Федоров много раз с трудом удерживался от инстинктивного желания применить приемы карате в спарринге со своими товарищами, видя огромные щели в защите, куда так легко было пробить рукой или на растяжке ногой. Приходилось специально падать и даже раз притвориться нокаутированным.

Тем более что вел занятия по рукопашному бою смешливый коренастый парень из НКВД, тренер специальных отрядов, и, как он мельком сказал, добавив, что он ученик Ознобишина, в полной надежде на то, что никто из маленькой группы никогда не слышал этой фамилии.

Парень был майором НКВД и быстро отобрал восемь краснофлотцев, с которыми занимался отдельно. В эту же группу попал и Федоров, но не за свои физические данные, а по стечению обстоятельств.