Сорок человек двое суток внимательно обшаривали окулярами биноклей небольшой островок и дорогу южнее Выборга, которую, оказывается, тоже захватили финны. Люди смотрели и наносили на карту финские позиции и огневые точки.

Через полтора суток в кабинете начальника РОНа снова собралось совещание. На столе расстелили большую карту и начали наносить полученные наблюдателями данные.

— Получается очень интересная картина: финны, которые заняли островок, оснащены стрелковым оружием и легкой артиллерией. Сейчас мы знаем огневые точки противника, но надо еще немного понаблюдать, и тогда мы сможем более точно разработать план нападения на остров и осуществить его с меньшими потерями.

— И как вы попадете на остров для детальной рекогносцировки? — лениво цедя слова, спросил Иванов.

— Под водой, как и положено водолазам-разведчикам! — отрезал Прохватилов, вставая со своего места.

И когда уже офицеры потянулись на выход, добавил:

— Идут ночью на остров старшина первой статьи Никитин и краснофлотец Сванешвили[76].

Едва стемнело, как, осторожно погрузившись под воду, одетые в прорезиненные костюмы бойцы пошли к острову, разматывая катушку телефонного кабеля.

Осторожно выйдя на берег, бойцы осмотрелись и, не обнаружив ничего опасного, сообщили по телефону:

«Мы на острове. Можно начинать!»

И сразу под воду ушли пятьдесят вооруженных до зубов водолазов-разведчиков, используя телефонный провод, как нить Ариадны.

Остальная часть отряда во главе с Прохватиловым и Маценко переправилась на остров на шлюпках, Никитин доложил:

— Приказ выполнен, но на острове подозрительно тихо!

Прохватилов скомандовал: «Вперед!», и весь отряд ворвался в траншеи, горя желанием разорвать спящих финнов в клочья.

Но в окопах никого не было.

Валялись пулеметы без замков, взорванные пушки, обрывки бумаги, вскрытые консервные банки.

Той же ночью отряд вернулся на базу, но уже на шлюпках.

А утром состоялся часовой разбор полетов, в конце которого Прохватилов напомнил:

— Видимо, подготовка нашего отряда была замечена противником, и он успел уйти с острова[77]для перегруппировки и выполнения каких-то своих задач.

Надо лучше маскироваться, товарищи красноармейцы! Помните, у врага есть не только винтовки, пулеметы и автоматы, но и глаза и уши, в чем мы и убедились, бесполезно проведя трехдневную боевую операцию.

Но в каждом поражении есть и своя польза!

Мы убедились, что водолаз-разведчик может незаметно под водой преодолевать значительные расстояния, и не только один боец, но и большая группа красноармейцев нашей части!

В начале сентября давление немецких войск на Ленинград все усиливалось. Корабли балтийской эскадры принимали в обороне Ленинграда самое активное участие. Повернув орудия главного калибра в сторону берега, корабли обстреливали позиции немцев по картам. Как только на кораблях получали сведения о скоплении противника и размещении его артиллерийских батарей, так сразу наносили по ним массированные удары. Основные силы эскадры стояли в Кронштадте и Ленинграде. Так, линкор «Марат» стоял в Петровской гавани Кронштадта, линкор «Октябрьская Революция» — в Морском канале, крейсер «Максим Горький» — в устье Невы, крейсер «Петропавловск» — в торговом порту.

Для формирования морских бригад на берег сошли с кораблей более ста двадцати пяти тысяч моряков.

Семнадцатого сентября сорок первого года бои под Выборгом достигли огромного напряжения. Одиннадцать немецких дивизий армий «Север» сделали очередную попытку прорваться в город.

Жуков, к тому времени принявший командование Ленинградским фронтом, решил ослабить наступление фашистов, организовав на ряде участков фронта десанты в тыл врага. Это давало возможность сковать силы противника и хоть немного ослабить давление наступающих немецких войск на Ленинград.

Первая дивизия НКВД совместно с батальоном моряков Ладожской флотилии должна была 18 сентября сорок первого года овладеть городом Шлиссербургом и продвигаться вперед навстречу с пятьдесят четвертой армией в юго-восточном направлении.

В конце приказа имелась карандашная приписка Жукова об одновременной высадке отряда без огневой поддержки.

За один день был сформирован отряд из восьмидесяти морских разведчиков штаба флота и ста пяти курсантов Морского пограничного училища. В состав отряда вошли пятьдесят разведчиков РОНа.

Раннее утро двадцать третьего сентября сорок первого года началось с сильнейшего налета немецкой авиации на Кронштадт. Более ста самолетов волнами сбрасывали тонны бомб на крепость. Через тридцать минут налета затонуло транспортное судно «Барта». Судно затонуло на мели около Старого Петергофа, и командир РОНа Прохватилов решил устроить на затонувшем судне постоянный наблюдательный пункт.

В первую же ночь водолазы Прохватилова заметили на берегу вспышки немецких дальнобойных орудий, ведущих огонь по Кронштадту. Передали координаты по телефонной линии, проложенной по дну, на базу. В тот же день огнем кронштадтских фортов немецкие батареи были уничтожены.

В ходе разведрейдов, проводимых водолазами-разведчиками, было замечено интенсивное движение и работа немцев на пристани Старого Петергофа. Немцы работали весьма интенсивно, аж в три смены, что-то строя.

Внимательно приглядевшись, водолазы-разведчики обнаружили, что немцы строят большой пирс, а вокруг лежат горы противокорабельных мин.

— Поступил приказ взорвать пристань, которую строят немцы в Старом Петергофе! Старшим назначается главный старшина Федоров! Все свободны, а Федорову остаться! — приказал Прохватилов, отводя главстаршину в угол комнаты.

Пока все выходили, Прохватилов начал ставить задачу:

— Поставите около новой пристани пару корабельных мин с часовым механизмом, и будет приличный взрыв, от которого все немецкие запасы взлетят на воздух!

— Мне надо пять-шесть опытных водолазов и три-четыре дня потренироваться! — попросил Федоров, прикидывая, что от «Берты» можно пройти немного на веслах, а потом по дну протащить мины.

— Четыре дня дать тебе не могу, а вот пару дней на подготовку получишь! — секунду подумав, решил Прохватилов.

Нашли в правом углу Кронштадтской пристани уединенное место, за старой ржавой баржей, и начали тренировки.