Сэм открыл дверь, и она поняла, что разбудила его. Его волосы были взъерошены, джинсы не застегнуты, грудь обнажена. Глаза при виде Ноэль удивленно расширились. У него были такие длинные ресницы, что при свете из коридора они бросали тени ему на щеки.

– Что случилось? – спросил он. – С Тарой все в порядке?

– Со всеми все в порядке, – сказала она. – Я просто хотела тебя увидеть.

С минуту он поколебался. Она понимала, он старается понять, что она сказала. Что она здесь делает в два часа утра, за две недели до его свадьбы?

Взяв за руку, он втянул ее в комнату. Ноэль подошла прямо к его разостланной кровати и села на краешек. Она чувствовала, что ее освещает свет ночника. Что Сэм видит в ее лице?

Он смотрел на нее, держа руки на бедрах, и какую-то секунду они оба молчали.

– Ах, Ноэль, – сказал он, наконец. Голос его был усталый. В нем прозвучала нотка обреченности. – Что ты здесь делаешь?

– Пытаюсь удержать тебя от ошибки, – ответила она. – Тебя и Тару. И себя.

Она судорожно глотнула. Она нервничала впервые с тех пор, как приняла решение приехать сюда.

Он оглянулся на стеклянные двери, закрытые портьерами.

– Я не хочу разговаривать здесь. – Он кивнул в сторону постели, как будто она могла их подслушать. Выключив лампу, он раздвинул портьеры. За стеклом Ноэль увидела белую пену волн, разбивавшихся о берег. Сэм подтянул джинсы и открыл одну из дверей. – Пойдем, пройдемся, – сказал он.

Ноэль скинула сандалии и, повесив их на руку, пошла за ним. Они перелезли через ограду и по траве вышли на пляж, где воздух был темный и душистый, пропитанный солью и шумом волн. Молодой месяц полоской света рассекал океан. Сэм взял Ноэль за руку. И правильно сделал. Ей это было нужно. Нужно знать, что он не сердится за ее приход.

– Сегодня никаких младенцев? – спросил он.

– Ни одного. Вчера я приняла у пациентки ее первенца. – Роды прошли спокойно, в маленькой, освещенной светом свечи спальне, которую Сюзанна делила со своим мужем, Заком. Он был при ней каждую минуту от начала до конца. Младенец с громким именем Кливленд Изекииль Джонсон выскользнул в руки Ноэль удивительно легко для первого ребенка. – Все прошло чудесно. – Теперь Эмерсон стала заговаривать о том, чтобы рожать дома. Быть акушеркой у родственницы не одобрялось, но при мысли о том, что можно принять собственную племянницу или племянника, Ноэль улыбалась. Никто, кроме Сэма, об этом не знал.

– Ты будешь с Тарой и со мной, когда придет время, – сказал Сэм, словно желая испытать ее. – Согласна?

Ее больше всего занимало то ощущение, которое она испытывала, держа его за руку.

– Сэм, – сказала Ноэль. – Ты можешь передумать. Так бывает. Люди осознают, что делают ошибку, которая повлияет не только на них, но и на многих других, что это ошибка всей жизни. Ты можешь…

– Ш-ш-ш. – Он стиснул ей руку. – Пожалуйста, прошу тебя… не запутывай мне мозги. Последнюю пару лет я прокручивал все это в голове вдоль и поперек, Ноэль. Ты же знаешь. Я боролся с этим и сделал выбор. Пожалуйста, прошу тебя, уважай его.

– Ты любишь меня, – сказала она.

Он этого не отрицал.

– Есть нечто большее, чем любовь, что надо принимать во внимание.

– Я так не думаю.

– Я люблю Тару, и мы с ней больше подходим друг другу, чем мы с тобой. Ты это знаешь. Я хочу дом за городом. Я хочу…

– Белый забор. Собаку. Детей. Я знаю, ты так говоришь, но…

– Ты – одна из лучших людей, каких я знаю, – перебил ее он. – Среди самых замечательных женщин ты рядом с Тарой. В каком-то смысле ты ее превосходишь. Но она хочет такой же жизни, как и я. Согласись, признай это, Ноэль. Ты же не хочешь принимать и развлекать общество юристов? Ты же не хочешь участвовать в общественной жизни Уилмингтона? А это то, что нужно мне, что придется делать моей жене ради моей карьеры.

Она не отвечала. Все это правда. Она не хотела ничего этого, но в глубине души она верила, что и Сэм этого не хочет.

Он остановился и взглянул ей в лицо. Она увидела луну – два крошечных серебряных полумесяца в его глазах.

– Ты – фантазия, а Тара – моя реальность, – сказал он. – С тобой… я всегда чувствую, что, если я к тебе притронусь, моя рука пройдет через тебя насквозь. Как будто ты – привидение.

Ноэль взяла его руку и положила ее под рубашку, на свою обнаженную грудь.

– Разве это привидение? – спросила она.

Она отпустила его руку, но он не убрал ее. Ноэль почувствовала, как он большим пальцем коснулся ее соска, и поняла, что он принимает решение. В глубине души она сознавала, что это решение не отменит свадьбу через две недели. Он принимал решение на сегодняшний день. На сейчас.

Наклонившись, он прижался губами к ее губам. Сквозь его джинсы, сквозь свою юбку она ощущала его восставшую плоть. Она пришла сюда сегодня не ради «сейчас». Она хотела навсегда. Но когда ее сосок затвердел под прикосновением его пальцев, когда сердце забилось где-то между ног, она забыла про «навсегда». Она возьмет все, что он даст ей сегодня. Этого должно будет хватить им на всю жизнь, на жизнь в его мире белых заборов, дорогих парикмахерских и чистых отглаженных костюмов и на жизнь в ее мире сборной мебели и ночных вызовов со страданиями и кровью. Если сегодня это все, что она может от него получить, она сделает это достойным воспоминаний.

Потом они лежали на песке, глядя на звезды. Они свернули ее юбку в подобие подушки ей под голову, а Сэм улегся на свои джинсы. Повернувшись на бок, лицом к нему, и проводя рукой по его груди, Ноэль ощущала брызги волн на своей обнаженной коже.

– Тебе хорошо? – спросила она.

Он долго не отвечал, нежно запустив пальцы в ее волосы.

– Мне бы следовало чувствовать себя хуже, чем я чувствую, – сказал он, наконец.

– Ты чувствуешь себя виноватым, потому что не чувствуешь себя виноватым? – улыбнулась она.

– До меня все это еще не дошло. Знаешь, я никогда не обманывал Тару. За все семь лет, что мы вместе. Ни разу.

– Не говори это слово – «обманывал». Прошу тебя.

– Это… ты понимаешь, что это ничего не изменило. – Он потерся подбородком о ее висок.

– Для меня это кое-что изменило, – сказала она. – Это дало мне воспоминание, с которым предстоит жить.

Он накрутил на палец локон ее волос.

– Ты могла бы иметь любого из сотни мужчин, которые хотят тебя. Йена, например.

Она проигнорировала эти слова. Она знала, что новый компаньон Сэма был к ней неравнодушен, но эта привязанность была односторонней. Йен был симпатичен, недурен собой и умен как бес. Она подумывала о том, чтобы переспать с ним, но сочла, что это было бы ошибкой. Мужчине его типа потребовалось бы больше, но для длительных отношений он должен быть клоном Сэма, а Йен таким не был.