Похоже, не врет. Золотов осторожно выглянул из-за занавески на улицу и разглядел в сумерках припаркованный за кустами внедорожник. Пусть уж лучше посидит. А то действительно покалечат. Жалко спасительницу.

— На кухню. Пиво будешь? Тебя как звать?

— Пиво буду. Звать Мальвина, — весело отрапортовала путана.

— Я не про кличку. На самом деле как? — Золотов достал из холодильника бутылку отличного чешского пива, налил в высокий стакан.

— Слушай, пивас у тебя классный! — с энтузиазмом одобрила она. — Я как-то хотела себе такого купить, да жаба задушила. Дорогущее, зараза!

Оказалось, что Мальвина — настоящее имя. Так и в паспорте записано. Мальвина Николаевна Огурцова — отвал башки! Можно называть просто Лина. Это папашка в молодости постарался, выпендриться хотел. Мечтал, чтобы у него дочка была не как все. Типа девочка с голубыми волосами. Вот, она и выросла не такая, как все… А в школе, между прочим, на пятерки училась. В училище поступила на фельдшера, но бросила. Какой смысл? В поликлинике сидеть на пять тысяч или в больнице на шесть? Нет уж, спасибо! Клятва Гиппократа — вещь хорошая, но только не за бюджетные деньги. Зачем тогда поступала? Романтики, блин, хотела! Человеческие жизни спасать.

— А так романтичней, да? — окинул ее взглядом Золотов.

Подлил еще пива, достал из холодильника всякие вкусности — пускай девчонка порадуется. Завтра, пока его не будет, рефрежерейтор опять наполнится. Сказка! Холодильник-самобран.

— Вот только морали не надо! Сыта по горло! — вдруг разозлилась Зайка и даже тарелку с балыком отодвинула. — Все только и читают. Сами, можно подумать, с небес спустились. Тоже мне, ангелы! Думаешь, не знаю, зачем ты сюда приехал?

— Интересно… И зачем?

— Да чтобы бабки получить и отвалить! Слышала, как эти трепались, — она кивнула в сторону окна. — Так бы тебя на охоту и повезли, будь ты честный! И нас бы не подкладывали… Так что не надо! Я почестней многих буду. Хоть не притворяюсь. Сами то… Мальчики по вызову!

Она допила пиво, равнодушно поймала мрачный золотовский взгляд и сообразила, что перегнула палку. Он ее, между прочим, впустил, пожалел, а она взялась язвы обнажать, вместо чего другого, что по штату положено. Пришлось идти на попятный и извиняться:

— Ну чего ты? Ладно, не обращай внимания. Я всё понимаю. Кто на что учился. Слушай, может, помочь чем-нибудь? Обед сварить.

— А ты умеешь?

— Сам такой…

— Нет, не надо обеда… Приготовили уже.

Золотов вспомнил про прикрытый полотенцем китель:

— Да… нужна помощь.

Необходимость ушивать объяснил тем, что сильно похудел в последнее время. Был толстоват и решил сесть на кремлевскую диету.

— С жиру бесишься, да? Зачем мужику вообще диета? Вас мало, нас — баб — много, мы любых готовы ублажать. А если еще и не пьет, и не бьет, то пускай хоть на бегемота похож будет. Так что зря мучился, со всей ответственностью говорю. Это нам после шести жрать нельзя, а вам, мужикам, без разницы. Тем более когда под боком полный холодильник. Кушай, Антоша, ни в чем себе не отказывай!

Золотов хохотал во весь голос, слушая ее философию. Хорошо, что не выгнал, впустил — хоть развеяться помогла.

Она словно прочитала его мысли:

— Что-то скучно сидим. Может, хоть в города поиграем, пока шью? Любишь в города? Я первая! Курган!..

— Никарагуа.

— Астрахань…

Из-за неурочного визита Зайки Золотов наутро снова не выспался. Хотя до интима дело так и не дошло. Только города и народные песни под пивасик.

Утром на деловой завтрак с Ланцовым он явился в ресторан раздраженным и заспанным. Вернее, не явился. Его привезли верные оруженосцы Леший и Кишка.

Ланцов уже ждал. Стол для завтрака был накрыт столь щедро, что хватило бы на баржу нелегалов из Африки. Может, зря они с Мальвиной китель ушивали?

— Антон Романович, — осторожно приступил к главной теме Иван Михайлович, дожидаясь, пока гость размажет по булочке паленую черную икорку, — я хотел обсудить с вами одну тему. Вы, наверное, догадываетесь?

— Пока не очень, — дипломатично отозвался Золотов, прекрасно понимая, о чем пойдет разговор.

Это была своеобразная игра. По своим правилам. Обоим эти правила были отлично известны. Вячеслав Андреевич, например, в московской районной администрации их назубок выучил.

Каждый участник прекрасно понимал, что исход дела может быть только один. Но приличия требовалось соблюсти. Пусть даже этот Антон Романыч и от Лузана приехал. От своего человека. И второе правило — никогда не называть сумму первому. Должны предложить сами, а мы подкорректируем.

— Понимаете ли, — покаянно повел свою линию Ланцов, — те материалы по лекарствам — это чисто технический брак. Ни у кого в мыслях не было наживаться на льготниках.

— Не сомневаюсь, — с готовностью подтвердил Золотов и отправил в рот ломтик копченой осетрины.

Как такое может в голову прийти, чтобы на льготниках нажиться? Разумеется, технический брак. Бухгалтер неопытный попался — нули не подсчитал.

— И тендер по закупке проводился абсолютно объективно. Но мы же не спецслужбы, не можем проверить подноготную каждой фирмы.

В ясных и прозрачных глазах Ланцова читалось такое раскаяние, что тут же хотелось дать ему условный срок или выпустить по амнистии.

И то верно, кто ж мог помыслить, что младший Лузин, сын вице-мэра и владелец фирмы «Фармоток», выигравшей тендер на лекарства, — непорядочный человек? У вице-мэра по определению все члены семьи — хоть в святые записывай.

— Разве ж мы полагали, что их цены окажутся вдвое выше рыночных? Вы, ведь, читали материалы.

То есть вину свою признаем, пожадничали немножко. Но из этих денег, что за лекарства, с откатов и вам перепадет. Можете не сомневаться. На то и рассчитано при закупках. Чтобы всем хватило.

— Читал, — строго подтвердил Золотов и легонько пожурил. — Действительно, цены явно завышены. И даже не вдвое.

Это, в свою очередь, должно было означать, что дешево отделаться не получится.

— Ох, виноваты! Виноваты, каюсь. — Ланцов достал из кармана батистовый платочек и утер лоб.

Не то чтобы в ресторане было жарко, просто момент волнительный. От внутреннего напряжения на пухлых купидоновых щечках проступила мелкая сетка набухших сосудов. Ох и что все в городскую администрацию на работу метят? Работа, как у каторжного, за каждым словом следить приходится. Того и гляди инфаркт хватит в расцвете лет.

— Но очень бы хотелось, чтобы вы подошли к проверке по возможности объективно, — Иван Михайлович, отдышавшись, гнул свою линию. — Чтобы посмотрели на все не только, так сказать, с обвинительным уклоном. Но и приняли во внимание смягчающие обстоятельства.