Врач вышел. Лера подсела рядом, бережно взяла мужа за руку, поцеловала в заросшую щетиной щеку.

— Не волнуйся, милый, — увещевала она. — Это лечится. Курс антибиотиков и все такое… Я поговорю с доктором. Не будут же они тебя здесь из-за Вассермана держать? Если надо — расписку напишу. Домой поедем.

Искренне пораженный поведением чужой супруги, так спокойно отреагировавшей на трагическую новость, Константин аж присвистнул. О том, что сделала бы в подобной ситуации его собственная благоверная, даже думать не хотелось. Хотя никакой благоверной у него на данный момент не было.

Лера убежала уговаривать доктора.

— Не, похоже, ты точно режиссер, — с завистью заметил сосед, — Вассермана-то не подделаешь. Он и в Африке Вассерман.

Константин назидательно поднял над головой указательный палец:

— Вы, режиссеры, все, как собаки, блудливые. Ни одной юбки не пропустите! А с женой у тебя конкретно поставлено. Уважуха! Если, конечно, она не засланный казачок. Ты, Юрок, все равно на воле ухо востро держи. Не расслабляйся. Правда, есть одна радость — с Вассерманом тебя теперь на органы не возьмут. Хотя… Смотря что за органы. Почке, например, по фиг…

* * *

Золотов вернулся в коттедж воодушевленный своими победами на двух фронтах — меценатском и личном. Конечно, обе победы были неполными, и в глубине души он надеялся затащить Настю в гости, но та, загородившись строгой мамой как щитом, поспешила домой.

Золотов скучал недолго — из холодильника, полного всякой снеди, извлек банку пива и принялся за портняжную работу. Требовалось кителек украденный ушить.

Поскольку в швейном деле Вячеслав Андреевич не особо разбирался, продвигалось оно медленно и коряво. К тому же его постоянно отвлекали.

Сначала друг Овалов позвонил. Отрапортовал, что неведомый московский Лузан за злоупотребления неправедные уже в изолятор поехал, на днях обвинение предъявят. Плетнева действительно он из Калининграда в командировку вызвал и в Великозельск направил. Проверять материалы Контрольно-ревизионного управления. Почему именно Плетнева? Видимо, были на то свои причины. Настоящий же Плетнев до сих пор пребывает в больнице в беспамятстве.

Заодно Макс сообщил, что Жанночка Славочку по всей Москве ищет, телефон Овалову оборвала. Плачет, просит помощи в розысках. Клянется, что от пережитого ужаса не в себе была, погорячилась. Просит передать, чтобы понял и простил. Клянется, что любит. Заодно про какие-то деньги напомнила, но тут Овалов не понял: то ли они ей срочно нужны, то ли наоборот — не нужны.

Такого поворота событий портняжка совершенно не ожидал. На вопрос компаньона, что передать русалочке, ответил уклончиво, мол, сам ей перезвонит.

Удивительное дело, еще несколько дней назад Вячеслав Андреевич тут же бросился бы к телефону, но теперь совсем не торопился. Пусть девочка поволнуется, сговорчивее будет. Пускай задумается, что она не одна такая принцесса на зеленом свете. И пусть сообразит, наконец, что такими, как Золотов, не разбрасываются.

Следующий звонок, оторвавший от шитья и мыслей о женском коварстве, был уже в дверь. В прихожей блямкнуло, потом разразилась соловьиная трель. Золотов отложил шитье, накрыл на всякий случай полотенцем и пошел открывать, втайне надеясь, что к нему на огонек заглянула-таки увлеченная натура. Все-таки он полдня сегодня на этого Паганеля потратил. Лишь бы ей угодить.

Но, увы. На пороге стояла другая увлеченная. Зайка. Та самая, что на кордоне оказывала Золотову первую помощь. В этот раз она была без заячих ушек, но одета соответственно роду занятий. Ярко и вульгарно. Вдобавок в апокалиптическом голубом парике.

— Добрый вечер, Антон, — томно протянула она, сопровождая приветствие зажигательным взглядом, от которого можно было бы прикурить сигарету (если бы Минздрав не предупреждал). Но Золотов, к счастью, не курил.

Ишь, как взялись за Антона Романыча — со всех сторон… Похоже, в деле со льготными лекарствами, если копнуть, много любопытного нарыть можно. Почти как в скифском кургане.

Глупо, наверное, было отказываться от дармовых удовольствий, плывущих прямо в руки, но Золотов не спешил. Он был из тех мальчиков, которые воспитаны мамами на положительной литературе, поэтому к продажной любви относился негативно. Девушка должна все же будить в душе хоть мизерные романтические чувства, а никаких чувств к синеволосой зайчихе он не испытывал. Кроме жалости. К тому же, истинная цель ее визита — большой вопрос. Может, у них по коттеджу камеры понатыканы. Не зря же Настя охарактеризовала Ланцова как редкую сволочь. Потом как покажут домашнее видео с ним в главной роли, как прижмут к стенке. Не хватало только в его положении в эротическом кино засветиться! И дело даже не в том, что отошлют Плетневу по месту службы и получится, что Золотов безвинного — более того, беспамятного! — человека подставил. Хуже, что по этому домашнему порно легко будет самого Золотова найти.

— Привет. Тебе чего?

— Отдохнуть не желаешь? — Она выразительно тянула гласные и «однозначительно» строила крашеные глаза.

— Да я вроде не устал… Ступай домой с богом. Поздно уже. Люди темные по улицам пошаливают.

Будь на ее месте другая зайчиха, послал бы в лес, не задумываясь, но эта как-никак ему первую помощь оказала.

Увидев, как дверь перед ее лицом начинает закрываться, Зайка, бегло оглядевшись по сторонам, взмолилась:

— Погоди! На минутку можно? Ну, пожалуйста.

Она ловко подставила на пути двери ногу в жутких босоножках на огромной платформе. (В «Модный приговор»! Срочно! Бегом!) Пришлось впустить.

— Слушай, Антон, — начала она неуверенным, абсолютно не свойственным для ее специальности тоном, — если не хочешь отдых, можно я у тебя просто так посижу? С часик всего? А?

Золотов вопросительно поднял бровь. С чего это ей у него сидеть? Или надеется, что слово за слово, а там клиент дозреет?

— Ну… В общем, мне велено тебя развлечь. Любыми возможными способами. А то у меня проблемы будут.

Она скосила глаза куда-то в сторону, словно там стоял создатель будущих проблем.

— Эти, с кем на охоту ездили, — объяснила Зайка, понизив голос до шепота, — они меня привезли. Вон там, под деревом, видишь машину? Сидят, гады, наблюдают. А не выполню, еще покалечат. С них станется. Антоша, не выгоняй, будь человеком!

— Хорошие у вас традиции! — усмехнулся липовый следователь.

— У вас, можно подумать, другие…

— Да, в принципе, те же самые, — он меланхолично пожал плечами. — У людей с фантазией всегда плохо было. Всё везде одинаково. Схема отработана. Ладно, проходи.

— Во-во, хорошо, что ты понимаешь. Я же не сама к тебе приперлась, типа не по собственной инициативе. Просто работа такая. Между прочим, я твою задницу спасла, не забыл?

Зайка в придачу к обуви сняла с головы голубой парик, пристроила на вешалку. Как зимнюю шапку. Оказалось, что волосы у нее темные и стрижка короткая.