отношения. Просто ему нужно было собраться с мыслями, успокоиться, поговорить сначала с родителями.

– Боже, я уж думал, ты собираешься меня бросить еще до того, как мы начали встречаться, – не сдержал облегченного смеха Кристофер, но быстро посерьезнел, понимая, насколько эта тема важна для Теодора. Он развернул ладонь и переплел с ним пальцы. – Все нормально. Конечно, я готов подождать. Мы ведь и так все время рядом, так что особой разницы даже не будет.

Теодор улыбнулся как-то растерянно, словно был все еще не в силах поверить, что Кристофер – реальный человек, что он его человек.

Кристофер взглянул на него с нежностью, но потом отвел взгляд и тихо сказал:

– Спасибо, что не предложил держать отношения в секрете. Я бы понял, правда, но это… – он замолк и улыбнулся, но улыбка получилась скованной и уязвимой. – Просто спасибо.

– Эй, – Теодор мягко приподнял его лицо за подбородок, чтобы взглянуть в глаза, и склонил голову к плечу. – Почему ты думал, что я так поступлю?

Кристофер неопределенно повел плечами, потирая заднюю часть шеи.

– Ну, я единственный открытый гей в нашей школе, и, знаешь, город маленький – слухи быстро расходятся, и я, если честно, – Кристофер раздосадованно вздохнул, как ребенок, который не мог выразить свои мысли словами, – я всегда боялся, что именно такие у меня и будут отношения. Что мой любимый человек предложит мне скрываться.

Теодор впервые слышал столько неуверенности в его голосе. Он раньше не воспринимал особо всерьез все эти подростковые грезы о первой влюбленности, потому что сам яро ее отрицал после того, как Адама забрали, но ведь все мечтают о волшебной любви. И мечтать о ней, когда тебя интересует противоположный пол, гораздо проще. Но когда ты гей, когда ты не знаешь никого с такой же ориентацией, даже твои мечты о любви полны тревоги.

Чувство любви к этому человеку в груди стало настолько сильным, что трудно было дышать. Теодору захотелось обнять его, спрятать, слиться с ним в единое целое, чтобы никто больше не смог добраться до Кристофера, ранить его или причинить ему боль. Чтобы на его лице больше никогда не возникало такого унылого выражения, от которого уголки губ опускались вниз, а огромные яркие глаза тускнели.

– Слушай, – он накрыл его щеку ладонью, и Кристофер поднял печальный взгляд. – Я поговорю с родителями, расскажу друзьям, а потом сделаю тебе достойное предложение. И ни за что на свете в нем не будет слов «тайный» или «скрываться».

Теодор подался вперед, сокращая расстояние между ними, и щеки Кристофера покрылись румянцем, ресницы затрепетали.

– Крис, поверь мне, в тот момент, когда я назову тебя своим парнем, об этом узнает весь мир, – прошептал он, и из груди Кристофера вырвался неясный звук, похожий на ошарашенный всхлип. Теодор улыбнулся. – Ты еще устанешь от того, как часто и много я буду тобой хвастаться.

Кристофер зажмурился от смущения, нащупывая дверную ручку и вываливаясь из машины.

– Ну все, я пошел, – торопливо выпалил он, убегая к воротам, потому что не мог вынести всего этого сразу. И когда он скрылся, из Теодора вырвался радостный клич, и он на эмоциях ударил ладонями по рулю. Оглушающий звук клаксона привел его в чувство, но широкая счастливая улыбка не слезала с лица всю дорогу до дома.

Он очень устал за сегодня, это был чертовски долгий, тяжелый и унылый день с неожиданно ярким завершением, но, когда Теодор лег в постель, обнаружил, что не может уснуть, потому что все его мысли крутятся вокруг Кристофера.

А когда он думал о Кристофере, успокоить сердце было просто невозможно.

* * *

– Почему ты тогда сказал Еве, что я твой парень? – с любопытством поинтересовался Кристофер.

Они сидели на краю сцены, их ладони слегка касались, и от этого легкие приятные разряды тока бежали вверх по позвоночнику.

Теодор сбежал с последнего урока, а Кристофер отпросился как примерный мальчик, и они встретились у актового зала, чтобы снова проверить то, что успели сделать, и унести испорченные фанерки к мусорным бакам на заднем дворе школы – вчера у них уже не осталось на это сил. Они справились быстро и теперь просто коротали время до прихода остальных за болтовней.

Между ними почти ничего не поменялось, за исключением того, что теперь каждое случайное прикосновение ощущалось ярче, все улыбки были нежнее, а взгляды говорили гораздо больше, чем раньше, потому что больше не было страха быть раскрытым. Было только желание быть настолько честным в чувствах, насколько возможно.

Казалось, будто на мир наложили один из этих сияющих фильтров из инстаграма, и от этого хотелось постоянно улыбаться. Кто-нибудь уже писал про это песню? Теодор рисковал стать первым.

– Ева – это другая история, – со смешком объяснил Теодор. – Во-первых, она живет в соседнем городе, а во-вторых, у нее есть девушка.

Кристофер комично округлил глаза, заставляя Теодора рассмеяться.

– Подожди, как вы тогда познакомились? – отойдя от шока, продолжил допытываться он.

– Ее бабушка жила по соседству с нами, они с братом часто к ней приезжали, – пожав плечами, ответил Теодор. – Так и познакомились. Детям это легче удается.

– Вот уж точно, – задумчиво протянул Кристофер. Он заерзал, придвигаясь ближе, и, замявшись всего на мгновение, неуверенно положил голову Теодору на плечо.

Теодор на автомате обнял его за плечи, удивляясь тому, как естественно ощущались все эти прикосновения. Он был уверен, что не фанат подобного, – со своими многочисленными девушками старался свести к минимуму контакты, не приносящие ему прямого удовольствия, но с Кристофером даже мимолетное касание пальцев отдавалось приятной тяжестью в животе.

Теодор открыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент дверь распахнулась, и в зал вошел мистер Уилсон, а за ним потянулись остальные ребята. Кристофер тут же отстранился, и Теодор спрыгнул со сцены, мгновенно напрягаясь. Сегодня он точно не собирался теряться и спокойно принимать чужие обвинения.

Они застопорились, увидев их вместе, но мистер Уилсон выдохнул с явным облегчением и начал говорить до того, как кто-то из учеников успел возмутиться.

– Хорошо, что вы тут, – обращаясь к Кристоферу с Теодором, произнес он и обернулся к остальным. – Прежде чем мы начнем, я хотел бы сказать вам кое-что. Я больше не потерплю никаких обвинений в сторону Теодора. Вчера ситуация застала меня врасплох, поэтому я не вмешался, – он взглянул на Теодора виновато. – Я прошу у тебя прощения за это, Теодор. Наверное, ты чувствовал себя ужасно, и это полностью моя вина.

Теодор, раскрыв рот от шока, недоверчиво смотрел на него, а Кристофер за его