Едва закрыли занавес, как Полли бросилась прочь со сцены и протолкалась сквозь толпы переодевавшегося народу наружу, в ледяную колючую темноту автостоянки, – надо было успеть перехватить мистера Линна. Он отпер дверцу железного коня и собирался сесть за руль. Возле машины стояла Мэри Филдс. Полли замедлила шаг и подошла к ним не без робости. Однако они ждали ее, это было видно. Оба обернулись.

– Привет, Полли! – сказали они.

– Вам понравилось? – спросила Полли.

Мистер Линн кивнул. Мэри Филдс сказала: – Ох, не то слово! Полли, ты была на высоте.

Надо тебе серьезно заниматься акробатикой, ну или хотя бы театром. Правда? – спросила она мистера Линна.

– Весьма вероятно, – отозвался он.

Полли поняла, что на самом деле он не согласился. Она подумала: это из-за того, что он знает, сколько всего она может делать еще лучше, но ей хотелось проверить, права ли она.

– Честно говоря, – сказала Мэри, обращаясь к Полли, – я была не в восторге, когда Том собрался ехать в такую даль. Ты же знаешь, как он водит. Но дело того стоило. Честно.

– Спасибо, – сказала Полли.

Мэри Филдс ей не нравилась, и она видела, что тоже не нравится Мэри Филдс, но было понятно: Мэри искренне хочет сказать ей приятное. Она тепло улыбнулась Мэри и почувствовала, как трескается на лице белый грим.

– А что не понравилось? – спросила она у мистера Линна.

– Все понравилось, – ответил он. – Чистое волшебство, в основном благодаря тебе. Неужели тебе действительно хочется, чтобы я называл тебя Пьеро?

– Это шутка, – смутилась Полли: ведь рядом стояла Мэри Филдс, сунув руки в карманы и ежась от холода. – Помесь Полли и Геро.

– Да, я понял, – сказал мистер Линн. И засмеялся, а потом погладил Полли по черной шапочке. – Спокойной ночи, Пьеро. Ты был великолепен. А нам пора ехать. До встречи.

Полли отступила, и железный конь зарычал и завелся. Она смотрела, как загораются у него фары, словно пара свирепых глаз, и смотрела, как он трогается с места, прыжком, словно кто-то сильно пнул его сзади. Она помахала ему вслед длинным обвисшим рукавом и пошла переодеваться.

Переодеваться пришлось долго. Вещи Полли оказались разбросаны по всей гримерке: все разволновались из-за головокружительного успеха и не смотрели, что делают. Когда она наконец отыскала одежду и ботинки, все уже разошлись. Она вышла на улицу с распущенными волосами, но все еще с выбеленным лицом и услышала, как вдали последние зрители хлопают дверцами машин и кричат «До свидания!». Полли почувствовала себя одинокой и брошенной. Ей ужасно не хотелось идти одной до бабушкиного дома. Коегде улицы были совсем темные. Но искать попутную машину было уже поздно. Полли двинулась в путь и за школьными воротами свернула налево, под фонарь.

Тут же рядом с ней возникла высокая фигура. Полли видела этого человека – искоса, из-под завесы волос – и слышала, как грузно топают по тротуару его ноги. Но заставить себя поглядеть на него прямо она не могла. Полли решила: это, наверное, Себ. Фокус с билетами не помог, и Себ все узнал. Сердце у нее заколотилось, она ускорила шаг. Грузный преследователь тоже ускорил шаг. Полли чувствовала: он ждет, когда она окончательно испугается и обернется. Она запретила себе смотреть – и терпела, терпела до следующего фонаря, пока не поняла, что больше терпеть не может. Набеленное лицо с черной слезой беспомощно повернулось налево. Подведенные глаза увидели обрюзгшие щеки и черные веки мистера Лероя.

У Полли мелькнула мысль, что она глядит на него, будто жертва на хищника. Мистер Лерой в ответ глядел на нее с издевкой. В дорогом пальто он выглядел огромным, словно медведь. От него пахло добротной тканью и роскошной жизнью. На сей раз вместо зонтика у него была трость – из тех массивных тростей с кольцами вместо рукояти, которые раскладываются в табурет. Они с Полли смотрели друг на друга, и он помахивал тростью, несильно и неприятно.

– Девочка, ты не слушаешь, когда тебя предупреждают, – проговорил он. – В чем дело?

– Сами в чем дело! – закричала Полли. Она так перепугалась, что словно бы выскочила с другой стороны, где опять начиналась храбрость. – В чем дело, да? Вот вы мне и объясните!

– Лаурель, моя жена, человек особенный, – проговорил мистер Лерой, плавно помахивая тростью. – Что принадлежит ей, на то никому нельзя посягать. А значит, если без обиняков, держи свои вороватые ручонки при себе, девочка. Это последнее предупреждение.

– А как же Мэри Филдс? – сердито поинтересовалась Полли. – Она тоже получает эти ваши предупреждения?

– Мэри Филдс, – ответил мистер Лерой, – не бывала в Хансдон-хаусе. И ничего оттуда не выносила, если уж на то пошло, – добавил он, с особенно злой издевкой глядя ей в лицо.

Полли поняла, что мистеру Лерою известно все о фотографии под названием «Болиголов в огне», которая висит над ее кроватью у бабушки дома, а может быть, и об украденном портрете. Совесть больно кольнула ее, а еще больнее кольнул страх, но от этого у нее только прибавилось храбрости.

– Вы не имеете права лезть ко мне с предупреждениями, – сказала она, сама не ожидая, что голос ее прозвучит так твердо. – Не ваше дело, чем я занимаюсь. Вы мне не хозяин, и Лаурель тоже.

Трость мистера Лероя перестала покачиваться и медленно поднялась в воздух. Полли сморщилась – сейчас он ее ударит! – но сумела совладать с собой и не заслонилась руками.

– Неужели ты считаешь, что тебе ничто не грозит? – спросил мистер Лерой. Похоже, он и в самом деле удивился. – Ты всерьез уверена, будто этот твой кулон тебя защитит?

Полли невольно сунула руку за пазуху проверить, на месте ли опаловый кулон. Да-да, на месте – знакомый бугорок под свитером.

– Не защитит, – сказал мистер Лерой. – Я уже давно выяснил, чего он стоит. Ну как, послушаешься предупреждений?

– Нет, – ответила Полли.

Она говорила совершенно искренне. Но при этом словно бы смотрела на себя со стороны и дивилась: «Что я такое говорю? Какой мне смысл вообще ссориться с мистером Лероем?»

Трость мистера Лероя крутанулась и замерла, нацелясь на Полли.

– В таком случае, девочка, ты об этом пожалеешь, готовься, – сказал он. – Пожалеешь, обещаю. Ты даже не представляешь себе, что может с тобой случиться.

Нацеленная трость не шевелилась, но отнюдь не от неуверенности.

– Ты очень юна, – сказал мистер Лерой. – К тому же рассердилась и решила проявить непокорство. Советую передумать.

Полли обнаружила, что мотает головой. При этом какая-то другая Полли смотрела на себя со стороны и не понимала – зачем. Он ведь прав.

– Может быть, ты просто ничего не понимаешь? – предположил мистер Лерой.

Та Полли, которая смотрела на себя со стороны и во всем сомневалась, тут же согласилась: «Да-да, ты просто ничего не понимаешь. Все на свете перепутала. Наверное, он всего-навсего обвиняет тебя в краже картин. Требует их вернуть, а не то заявит в полицию». Однако остальная Полли ни в чем не сомневалась. И проговорила с вызовом: