Люций обвел взглядом коматозных падших космодесантников, висящих, подобно гроздьям на виноградной лозе. Он отыскал взглядом Андарота, Креннанса, Виспиртило и остальных из Рипакс. Воин сумел найти всех братьев из Когорты Назики. Всех, кроме Чезаре.

За воинами Люция, растянувшись в отдалении, висели другие легионеры. Они представляли собой более дюжины отдельных группировок и рейдерских культов. Объединяло их то, что доспехи воинов несли на себе одни и те же кричащие и искаженные цвета, и на каждой броне в различной степени по спектру почитания и преданности красовалась символика самого молодого бога. Каждый из них был или воином Детей Императора или ренегатом, вступившим с ними в союз.

Люций снова посмотрел вниз. На мгновение он задумался, что будет с ним если он упадет. Ответ вызвал у него сухой смешок.

«Я умру с голоду».

— Как тебе мои висячие сады?

Голос походил на змеиное шипение, сочащееся ядом, но в то же время лирическое и царственное. Слова произнесли с резким, неестественным акцентом, который не уменьшал сладкозвучности. Голос, похожий на бритву, обернутую в прозрачный шелк. Голос, пьющий боль ради спасения.

Она появилась в поле зрения Люция, стоя на парящем постаменте из почерневшей кости и тёмного кристалла. Женщина напоминала токсичный алебастр, её кожа никогда не чувствовала питающего солнечного света, кроме тех случаев, когда ей приходилось выходить из своего убежища-паутины, чтобы совершать набеги за плотью. Раскосые глаза, в угольно-черном обрамлении, смотрели на Вечного, сверкая хитростью и злобой из самого естества. Тёмные соболиные волосы с алой мелировкой были собранные в тугой хвост поверх такого же тёмного кристалла, как и у нее под ногами. Резные пластины сегментированной брони покрывали её нечеловечески высокое, стройное тело, расписанное замысловатыми, отвратительными узорами, растекавшимися и извивавшимися на тёмных поверхностях. Они вились вокруг кулона размером с кулак — черепом, пронзенным тремя осколками кости, расположенным в центре её груди и вырезанным из белой, подобно нетронутому снегу, психокости.

Иссохший бесполый раб или рабыня, Люций не мог опознать пол, съежился в цепях на постаменте рядом с хозяйкой. В грязных когтях оно держало длинное тонкое устройство, один из концов которого находился перед губами говорящей. Она вновь обратилась к Люцию. Её слова, прокручиваясь через приспособление, превращались в готик со свистящим шипением.

— Мои сверстники находят такое увлечение показушным. Но что такое жизнь без искусства?

— Приветик, маленькая богородица, — Люций обнажил свою клетку игольчатых зубов в улыбке тёмному эльдару.

Воздух наполнился низким гулом антигравитационных двигателей. Эльдары в шипастых доспехах пронеслись мимо Люция, рассекая воздух на угловатых острых скайбордах. Пришельцы смеялись и глумились над Вечным. Они вращались вокруг него сужающимися кругами, размахивая крючковатыми глефами и зазубренными кинжалами.

— Не обращай на них внимания, — произнесла эльдар, поднимая руку и откидывая свою мантию из тёмного меха и содранной кожи назад. Своим жестом она остановила геллионов. Женщина глядела на Люция, не скрывая голод, — они всегда резкие по отношению к новым экспонатам в моем зверинце.

— Так позволь им.

У Люция голова кружилась так сильно, что он и не понял, как сказал это. Близость со столькими эльдарами опьяняла, удушливое биение их иссохших сердец, их приторный тёмный запах пронизывал его до мозга и костей.

— Дай же мне вкусить их плоть и кровь. Слаанеш насладится вкусом их душ.

— Твой бог? — Эльдар рассмеялась, смех, подобный зазубренному клинку, скребущему по стеклу. — Твоя идиотская раса так меня забавляет. Как и забавляет то, чему вы так верно служите и падаете на колени.

— Я бы так далеко не заходил и не назвал себя преданным, — ответил Люций, всё еще хищно ухмыляясь, — но не нужно верить, чтобы увидеть, как любовь самого молодого бога к тебе превосходит всех тех, кто возвестил Его рождение. Я получил… дары от Него, и каким я был бы чудовищем, если бы не соединил ваши души с Ним в благодарность?

Хозяйка-комморрит на мгновение задумалась над его словами.

— Ах да, дары… Скажи мне, тот из твоей расы, с кем я в бартере «плоть на секреты» — Свежеватель. Он рассказывал о тебе. Ты тот, кого ваш сброд называет «Вечным». Он поведал мне о твоих дарах. Он говорил, что ты живешь, несмотря на то, что раз за разом падаешь в объятья забвения.

Она протянула руку, удерживаясь, чтобы не коснуться когтистым кончиком пальца щеки Люция.

— Смерть отказывается держать тебя. Ты умираешь и всё же воскресаешь. И всегда так. Я открыла много секретов в обмен на тебя. Я хочу научиться этому.

— Освободи меня, — сказал Люций, подавшись вперед так, что щупальца не впились глубоко в броню, — скорми мне это несчастное создание и я расскажу тебе всё наедине.

Эльдар ухмыльнулась, убирая руку. Она схватила раба. Пальцы прошлись по черепу, вырезая глубокие раны в плоти хрустальными когтями.

— Жалкая вещичка, не правда ли? Это так, но не совсем бесполезная для меня, — она указала на устройство, в руках изгоя, — я не стану унижать себя разговорами на языке вашего вида.

Люций провел языком по клыкам.

— Когда ты так разговариваешь, когда мышцы твоего лица двигаются, я не могу не думать о том, как буду вздрагивать от удовольствия при поедании твоих глаз, — он склонил голову набок, — я могу есть их по одному. Тебе бы это понравилось? Хочешь увидеть, как я это сделаю?

Какое-никакое, а впечатление на эльдара его слова произвели, хотя она не подала виду. Она оставалась невозмутимой, всё ещё щурясь от высокомерного презрения.

— Ваша раса всегда была инфантильной, неуклюже воинственной и отталкивающей. Я часто забываю о том, что относительно недавно вы выползли из первобытного болота своего первого мира. Если ты хочешь показать мне, а не рассказать, это не имеет значения, — ответила она, ткнув кончиком когтя между глаз Люция, — ответы, которые я ищу, находятся внутри тебя, — она вонзила свой коготь в лицо Вечного, выпустив струйку тёмной крови, которая побежала по ногтю и забарабанила по его копытам. Люций тяжело задышал от восторга, вызванного её прикосновением. Щупальца, обвившиеся вокруг тела, ослабевали. Хозяйка-эльдар ухмыльнулась, убирая руку, Люций погрузился во тьму.

— Я — Тиндрак, архонт кабала Последняя Ненависть, и мне будет приятно узнать, скольких из вас я должна вырезать, чтобы раскрыть секреты твоего бессмертия.

III.II

Люцию прежде не доводилось бывать в невидимых водах, переполненных плавающими мертвецами. В тот самый момент, когда он должен был коснуться поверхности, вереница мучений скрутила его. Он испытывал подобное прежде, в телепортационных маяках и вратах, рассекающих чистый варп, но никогда ему не было так легко, как сейчас. Все равно что впервые взять в руки новый клинок и сразу найти невероятно точный баланс.