Кадарн посмотрел на Люция. Взгляд воина по-прежнему был устремлен вверх, хотя и потерял всякую сосредоточенность. Его челюсти подергивались, беззвучно произнося слова. Одна-единственная густая струйка цвета кларета пролилась из уха Люция, скользнула вниз и закапала с подбородка.

— Брат?

Радужки глаз Вечного напряглись. Хриплое дыхание вырвалось из его легких. Кадарну показалось, что главарь только сейчас заметил перемену их окружения.

— Мой меч…

Кадарн хотел сделать шаг к Люцию, но передумал.

— Что?

Вечный выпрямился и выронил сломанный клинок. Только тогда Кадарн расслабился и позволил своему оружию выпасть из рук в пыль.

— Нам нужно попасть на тот корабль, — произнес Люций тихим и ровным голосом, — я собираюсь вернуть свой меч, а потом использовать его, чтобы вырезать позвоночник этой шлюхе-ксеносу.

III.III

Колдуна звали Хакит.

Изгнанный среди анархии войн за рабов между легионами-отступниками в Оке, Хакит покинул свой легион, братьев и примарха так же, как и они его. В переворотах сражающихся друг с другом легионов в их царстве-тюрьме колдуны его способностей сами назначали цену соперничающим предводителям, воюющим за главенство в междоусобных войнах. Способность обуздать силу варпа и превратить её в оружие оставалась востребованной, поскольку побежденные стремились закончить то, что сохранившие верность Империуму Человечества начали на Терре. Горечь и неудачи разбили вдребезги армии, некогда маршировавшие на прародине человечества под знаменем Гора Луперкаля. Это и послужило причиной, по которой Хакит путешествовал от одной группировке к другой, от главаря к главарю, продавая свое колдовство.

Хакита не прельщал низменный грабеж, и он не мог заставить себя захотеть власти, рабов или целых миров для правления в пределах царства, где Великий Океан и реальность сплетались воедино. Его вкусы имели более эзотерическую природу, а цена за услуги оставалась неизменной. Тот самый проступок, из–за которого его и изгнали из Сортиария еще до того, как кровь Просперо успела высохнуть на доспехах.

Секреты.

Даже до того, как кульминация необъятного высокомерия Аримана, его так называемая Рубрика, была сотворена, в рядах Тысячи Сынов произошли чистки. Травма, нанесенная разрушением Просперо, и последний разрывающий перелом того момента, когда отец Магнус Красный забрал легион на Планету Колдунов, послужили благоприятной почвой для разрушения обычного покрова надменного спокойствия и уверенного превосходства, определяющих философствующих воинов. Возрастающая регулярность натиска необузданных мутаций, извращающих их тела и души, приводила к изменению плоти, а впоследствии стала причиной раскола братства, поскольку они всё больше и больше изменялись, перерождаясь в чудовищных тварей.

Доверие умерло и стало одним из миллионов жертв на покрытых запекшейся кровью песках Тизки вместе с остальными невинными. Братство пало, и легион изнемогал в замкнутости. Тайные культы образовывались подобно опухолям. Воины-маги Просперо заперлись в монолитных сводах и башнях, вообразив их новыми домами для своих умов, чтобы хранить там знания и дарованную ими силу.

Хакит украл жизнь своего брата всего лишь за жалкие крупицы подобных знаний, за что его и изгнали. И все же он являлся одним из диаспоры Сортиария. Некоторые баловни судьбы, чья плоть не подверглась изменениям, просто собирали своих ближайших учеников и уходили, растворяясь в апокалиптических войнах с другими легионами-отступниками, изгнанными в Око за погибелью.

Тайны, знания — вот в чем заключалось желание Хакита, только им оставался верен его разум. Он путешествовал и воевал за разные группировки в Оке, открывая секреты обители, которые впоследствии будут преследовать его. Безмерно древняя грань, покоившаяся между варпом и реальностью. Её использовали ксеносы-эльдары как магистраль и убежище. Таинственная бездна, по слухам, имеющая пути по всей галактике и за её пределами, с вратами, защищающими хранилище непостижимых знаний ото всех. Чтобы войти в это место, нельзя просто сделать дверь. Нужно найти путь внутрь, туда, за невидимые врата паутины.

Хакит сосредоточил все свои усилия на поисках этих врат. Он сжигал города, уничтожал целые армии за малейшие крупицы информации. Одержимость поглотила его, и на протяжении столетий и тысячелетий — если время все–таки возможно счесть измеримым понятием в пределе Океана Душ — с кропотливым усердием он составлял карту паутины. Его поиски наполняла опасность, поскольку добытая им информация так же часто приводила к ловушкам уязвленных главарей, как и к откровениям. Обрывки знаний, казавшихся полезными, приводили в тупики, к областям пустоты или призрачным теням врат, навсегда запечатанных ксеносами, бороздившими лабиринты туннелей внутри.

Наконец–то Хакиту удалось найти то, что он искал. Истинную и действующую дверь, ведущую в царство между реальностью и варпом. Бесчисленные жертвы, предательства, невыносимые страдания в рабстве у самых гнусных главарей легионов-отступников, гибель непостижимого количества разумной жизни привели его к вратам. Свершение этого открытия являлось воплощением величайшего честолюбия Хакита — единственным побуждением, которое после гибели его легиона стало целью всей жизни.

И эту жизнь ему предстояло отдать в обмен на тайну.

Несмотря на всю мощь, закаленную и усиленную в войнах, обеспечивающих его поиски, Хакит не мог увидеть глаз, следящих за ним. Разум, издали наблюдающий за каждым унизительным, залитым кровью шагом его путешествия и продвижения. А теперь и его победы.

Хакит бороздил штормовое пространство Ока на бронзово-багровом звездолёте «Эллипс». Небольшой легкий фрегат — лучшее, на что он мог надеяться во время своего бегства из Сортиария, но он служил колдуну верой и правдой. Его пушки пели тысячи песен, а сама броня выносила всю тяжесть катаклизмов, формировавшихся каждое мгновение в царстве их изгнания. К этому времени команда стала немногочисленной, но состояла из умелых и преданных рабов. Он даже позволил нескольким избранным преклонить колени на мостике перед обзорным окулусом в тот момент, когда открыл путь в запретное.

Тревожные крики вырвались из пастей просперинских горгулий, расставленных по мостику. Из глубин необузданных бурь, проносившихся перед окулусом, возникла тёмная полоска. Она становилась все ближе, пока не превратилась в изящный и хищный силуэт «Диадемы».

— Назад! — крикнул Хакит команде сервиторов, управляющих навигацией «Эллипса».

Небольшой ряд двигателей вспыхнул, и звездолёт развернулся. Из трех пушек, торчащих из борта фрегата, прогремел залп макро-снарядов.

Буйство красок обрушилось на пустотные щиты «Диадемы». Энергетические поля замерцали и поглотили удар, рассеивая и распределяя по защитной капсуле, окружавшей корабль. «Диадема» неустрашимо рванулась вперед, её оружие уже было заряжено.