задание связано с поездкой Государя на юг, то это означает, что о ней в германском Генеральном штабе знали…

— Вы хотите сказать… измена? — выпучив на жандарма глаза, выдохнул Авилов, но штабс-ротмистр быстро приложил палец к губам.

— Тс-с… Этим есть кому заняться! Есть люди и повыше… Лишь бы эта сучка выжила!

— Есть надежда? — прошептал Авилов.

— Не знаю… Говорят, погранцы умудрились всадить ей две пули… Может и не выжить.

Листок, отрешенно сидевший все это время у дверей, почти не слышал, о чем переговаривались контрразведчик и жандарм. Его буквально сразила первая же фраза штабс-ротмистра: "…Никакого шпиона под личиной "штаб-офицера с "Анной"" не существует! Есть шпион и Анна Калленберг!" Какой непростительный просчет! Как он мог принять за истину непроверенную версию и строить все расследование на ошибочном представлении об агенте? Да еще убедить в этом всех остальных? Хотя… большая ли это ошибка, "Взвейтесь, соколы, орлами"? "Есть шпион и Анна Калленберг"… Значит, шпион все же есть… Пусть без "Святой Анны", пусть с Анной Калленберг, но все-таки есть! И следуя этой, пусть непроверенной, версии удалось все-таки разоблачить Романа Дидлова, то бишь Отто Ланге, и была все-таки устранена эта бестия Анна Калленберг… Но она была одна… И значит, агент по-прежнему здесь, в Сарыкамыше, и он ждет, что Анна успеет передать туркам время проезда императора по дороге на Меджингерт…

И тут Листок с ужасом подумал, что, вероятно, и агент уже знает о поимке шпионки! Тогда что? А тогда, если он знает и о ранении, то непременно попытается сам довести дело до конца! Ибо за оставшийся день она едва ли сумеет указать на него…

— Константин Иванович! — внезапно подал он голос. — Кто сопровождал Джунковского на передовую?

Жандарм и Авилов удивленно посмотрели на вдруг очнувшегося ротмистра. Драч провел рукой по лысине, словно приглаживая несуществующую шевелюру:

— Зачем вам?

Вместо Листка ответил штабс-капитан Авилов:

— Ротмистр Листок считает, что агент послал Калленберг предупредить турка о дате проезда Императора в Меджингерт. Вчера вечером об этом могли знать немногие…

— И вы предполагаете, что прежде всего те, кто сопровождал Джунковского? — спросил Драч.

Листок кивнул:

— А еще Воробанов и его адъютант штабс-капитан Сивцов…

Жандарм сопроводил слова ротмистра долгим взглядом.

— Что ж, господа, резон в этом есть, да только ваши предположения мало чего стоят… Воробанова вам придется из ваших подозрений исключить, да и сопровождавших Джунковского офицеров, пожалуй, тоже… Не станете же вы, в конце концов, подозревать штаб-офицера для особых поручений Главного штаба Отдельного корпуса жандармов подполковника Астафьева. Или генерального штаба подполковника Бехтерева, штаб-офицера для поручений при штабе Сарыкамышского отряда генерала Берхмана. Он и в Сарыкамыш-то прибыл только на два часа, исключительно лишь сопроводить шефа жандармов к своему начальнику, и, кстати, в гарнизон так и не возвратился. То же можно сказать и о третьем лице — о штаб-офицере для поручений при штабе Кавказкой армии, генерального штаба подполковнике Грушевском, также присланном из Тифлиса лишь в день отбытия генерала Джунковского. Подполковник, кстати, здесь, поскольку прислан для связи со штабом армии на время пребывания в Сарыкамыше и Меджингерте Государя Императора. — Жандарм вздохнул. — Нет, господа, подозревать их — дело совершенно пустое!

Авилов испытующе посмотрел на Листка, а тот, не моргая, смотрел на штабс-ротмистра.

— Но кто-то же отправил Анну Калленберг к туркам… — медленно, словно размышляя вслух, произнес ротмистр. — И это произошло сразу по возвращении Джунковского с передовой, когда о дате знало всего несколько человек… Со штаба Берхмана сообщить скрытно эту информацию было невозможно. Значит, был еще кто-то, кроме вами перечисленных, кто знал о предложенной Джунковским дате. И этот "кто-то" должен быть здесь, при штабе! И этот "кто-то" есть адъютант Воробанова, штабс-капитан Сивцов!

Штабс-ротмистр удивленно скосил на него глаз:

— С чего это?

— Больше некому, Константин Иванович! Господин Сивцов всегда знает больше всякого… Да и слишком много случайностей — случайно потерял ножик, которым прирезали двух несчастных, случайно носит аксельбант, на который указал умирающий Поплавский, случайно "прекрасная дама" дарит ему серебряное кольцо, весьма схожее с тем, благодаря которому отравил сам себя санитар Дидлов, он же — Отто Ланге…

— Вы несносны, ротмистр! — перебил его Авилов. — Далось вам это чертово кольцо… В конце концов, не вы ли утверждали, что с тем же ножом штабс-капитана намеренно подставляют?

— Какое кольцо? — насторожился жандарм.

Авилов, не скрывая раздражения, отрывисто бросил:

— Господин ротмистр подозревает, что кольцо адъютанта так же напичкано ядом, как и кольцо наложившего на себя руки санитара. Скажите хоть вы ему, штабс-ротмистр! Это же просто юродство какое-то!

Драч помолчал.

— С кольцом, конечно, ерунда — никакой шпион не стал бы носить того, что хоть чем-то напоминает кольцо, принародно погубившее его агента… Но вот о чем я подумал, господа! Что, если кто-то из троих — я намеренно исключаю из этого списка подполковника Астафьева, — что, если кто-то из них просто, элементарно проговорился? И именно агенту…

— И что вы предлагаете? — буркнул Авилов.

— Штабс-ротмистр предлагает с каждым побеседовать… — глядя на жандарма, произнес Листок, — и, вероятно, с адъютантом — прежде всего!

Драч кивнул в знак согласия.

— С учетом того, что остальные прибыли в Сарыкамыш лишь накануне, то да — именно с Сивцова, думаю, и следует начать. Здесь его знают все, он знает почти всех, и не исключено, что тому, кто чаще всего посещал приемную Воробанова, он и проговорился, так сказать, "по секрету"!

— Да и ножик стащил, ибо хорошо знал, где лежит! — быстро добавил ротмистр.

— Кстати, Сивцов признал нож? — спросил Драч.

— Признал. Якобы пропал три дня назад. Хранил в столе, как трофей с персидского похода.

— Ну, тем более это дело рук кого-то, кто ему хорошо знаком.

Авилов саркастически хмыкнул:

— Господа! И вы хотите допросить адъютанта Воробанова? Без ведома Его Превосходительства? Кажется, вы уже пробовали, Алексей Николаевич, продемонстрировать генералу "трофей" его адъютанта… И что он посоветовал вам с ним сделать?

Авилов осекся под гневным взглядом Листка.

— Простите… — смутился штабс-капитан. — Я хотел лишь сказать, что любые подозрения в адрес своего адъютанта Воробанов воспримет как личное оскорбление. К тому же уверен, ни один нормальный человек не сознается, что выдал кому бы то ни было тайную информацию…

— Но мы имеем в виду не допрос, Виктор Николаевич, — негромко возразил жандарм. — Ему следует лишь помочь вспомнить, с кем он говорил о дате приезда Государя. Если, конечно, к вчерашнему вечеру он о ней знал… И если Сивцов не иностранный агент, то не думаю, чтобы он, как истинный офицер, не пожелал бы оказать помощь в поимке шпиона.

Авилов нахмурился.

— А