Немая сцена длилась минуты три. Первым молчание нарушил вождь:

– Такова воля Художника?

Семен сообразил, что Бизон подсказывает ему самый легкий выход из положения, и мысленно усмехнулся: «Да, это так – проще всего прикрыться чужим авторитетом. Наверное, поверят. Но… Но этот путь, похоже, ведет в тупик. Нужно решаться».

– Нет. Такова МОЯ воля.

Еще несколько минут молчания. Потом заговорил Кижуч – мягко, почти проникновенно:

– Видишь ли, Семхон, вполне может быть, что с появлением нового жреца возникнет и новое Служение. Никто, кажется, никогда не утверждал обратного. Но дело в том, что ТАКОГО никогда раньше не было. А раз не было, признать и принять свершившееся могут лишь люди Высшего посвящения, а их среди нас больше нет.

– Да ерунда это! – вскипел Медведь. – Новое Служение или не новое, но хьюггов мы должны бить! Иначе нет нам ни оправдания, ни прощения! Как можно признать жрецом того, кто требует помогать нелюдям?! И предки, и потомки отвернутся от нас!

– Боюсь, что дело даже не в них, – покачал плешивой головой Кижуч. – Тут дело касается самого…

Все опять надолго замолчали. Время от времени старейшины выжидательно поглядывали на Бизона, вероятно, рассчитывая, что он примет какое-то решение. Наконец вождь тяжко вздохнул:

– Ну… В общем… Получается, что… Ни принять, ни отвергнуть мы не можем. А дело серьезное. Вообще-то, Семхон нас никогда не обманывал и не подводил.

– Ты еще скажи, что он никогда не ошибался! – как бы себе под нос, но достаточно громко, чтоб все слышали, пробурчал Медведь. – Он человек, а не ошибается только…

– Да! – воспрянул Бизон, словно получил подсказку. – Только Творец всего сущего не ошибается! Пусть Семхон поступает так, как считает нужным, – мы не будем ему препятствовать! И посмотрим, как… В общем, как пойдут наши дела – хуже или лучше?

Было заметно, что у обоих старейшин возникло желание немедленно возразить. Однако то ли это желание было не достаточно сильным, то ли не подобрались сразу нужные аргументы, только оба промолчали, что, надо полагать, означало согласие. Чуть позже Кижуч предложил:

– Давайте послушаем, что скажет нам тот, кто, вероятно, стал новым жрецом. Вдруг теперь на руках ходить придется?

– Говори, Семхон, – кивнул вождь.

– И скажу! – вскинул подбородок Семен. – Вы как хотите, а я свое Служение принял! И буду его исполнять так, как считаю нужным! В поселке я пробуду столько времени, сколько потребуется, чтобы выполнить из металла нужные мне вещи. Потом я уйду с упряжкой обратно к хьюггам – им я сейчас нужнее, чем вам. Если что случится – позовете, туда всего день хода. Четверо хьюггов, которые пришли со мной, останутся на все это время здесь. Они будут заготавливать дрова на Кривой протоке и Длинном острове – их нужно много для «магии металла», а поблизости от поселка почти все уже вырубили.

– Да, с дровами у нас стало туго, – флегматично признал Кижуч и вдруг, как бы мельком, поинтересовался: – Ветку-то с собой возьмешь?

«Как говорится, не в бровь, а в глаз!» – мысленно усмехнулся Семен и твердо ответил:

– Нет, конечно. Женщина должна находиться ДОМА.

– Ну-ну, – понял намек старейшина.

По прикидкам Семена, поездка в поселок лоури-нов заняла дней 15-20 – что особенного могло случиться за это время? Тем не менее, когда волки вынесли нарту из-за поворота русла, ему показалось, что он ошибся и попал не туда – весь берег истоптан, деревья повалены, дымятся костры, виднеются верхушки жилищ. На всякий случай приближаться к этому поселению Семен не стал. Он остановил упряжку на льду в сотне метров и стал ждать, пытаясь пересчитать копошащихся на берегу людей. Волков, нарту и человека на ней, конечно, сразу же заметили, но вызвало это скорее испуг, чем радость, – молодняк и женщины начали прятаться или разбегаться. Наконец комитет по встрече был сформирован, и на лед ступили трое неандертальцев.

«Ага, – сообразил Семен, – маленький впереди – это Хью, за ним два амбала. Один, кажется, старый знакомый – Седой. А второго я не знаю».

– Семхон вернуться – Хью рад, – заявил парень.

– Я тоже, – заверил Семен. – Что тут у вас происходит?

– Люди ходить. Много люди ходить… – вздохнул неандерталец.

Семен всмотрелся в его бурое от зимнего загара лицо и понял, что парень, наверное, давно недоедает и смертельно устал.

– Ну, рассказывай: что за люди, куда ходить? Садись на нарту – в ногах правды нет. А свиту свою отправь обратно в поселок – нечего им тут околачиваться.

Услышанное повергло Семена в сильное смущение. Оказывается, пока его не было, подошли еще три группы неандертальцев, причем довольно многочисленные. Одна из групп двигалась по следу каравана, другая вышла из леса, а третья прибыла со стороны степи. Каким образом две последние нашли стоянку, было непонятно. В принципе, это можно счесть и случайностью, но как они решились на контакт с более многочисленным сборищем сородичей?! Почему решили, что не будут немедленно съедены?! Две первые встречи носили характер нападения, правда, скорее ритуального, чем реального. Тем не менее старших мужчин этих групп Хью зарубил не мудрствуя. Главарь третьей группы от голода еле держался на ногах и кхендер «изобразил» по первому требованию.

– Для них что тут, медом намазано?! – возмутился Семен. – Что с ними теперь делать?!

– Хью знать нет. Солонец зверь совсем мало. Люди стрелять много, зверь бояться.

– Ясное дело! Хоть бы до весны подождали!

– Весна скоро нет. Люди есть надо.

– Что-о?! Опять людоедство?! Беда мне с вами…

В том, что это действительно беда, Семен убедился в ближайшие дни. Во-первых, он присутствовал на «приведении к присяге» еще одной группы – трех мужчин, женщины и двух подростков. А во-вторых, выяснилось, что никакой самоорганизации и передачи опыта среди неандертальцев не происходит. Новоприбывшие жестоко страдают от холода, но строить жилища не хотят, топоры и процесс рубки деревьев вызывает у них ужас. Тот факт, что кто-то из сородичей этим уже занимается, значимым для них не является. Они добирались сюда с огромными трудностями, но, поскольку ни еды, ни жилья тут нет, они собираются просто умирать. А если завтра подвалит новая толпа?!

Семен чувствовал, что путь насильственного внедрения новшеств в данном случае является порочным. Даже второе жилище было построено хьюгга-ми не «в принципе» как первое, а почти «в точности». Они изо всех сил старались подобрать и уложить на те же места точно такие же бревна, как в первом, хотя для этого им пришлось изрядно полазить по заснеженному лесу. Мысль о том, что, скажем, вместо одного толстого бревна можно использовать два тонких, никому и в голову не пришла.