— Лучше буду обороянться сама, — напряжённо и глухо ответила Акме.

— Верно. Ты не настолько глупа, чтобы доверять Трену — потомку рода, который убил твоего предка. Подойди ближе. Посмотрим, что ты умеешь.

Акме подошла к Провидице ближе и присела на холм, поросший густой травой. С некоторой опаской огляделась. Ей стало не по себе, захотелось позвать Лорена на помощь. Но, поругав себя за малодушие, Акме подняла голову и расправила плечи. Кто тут пытается её напугать? Какой-то древний призрак?..

— Что ты почувствовала, когда увидела демона, вошедшего в твою спальню? — спросила Провидица.

— Не думаю, что вспомню, — ответила Акме. — Я была в каком-то забытьи. Не помню ни страха, ни отчаяния. Помню удушье.

— Вспомни то мгновение. Закрой глаза.

Девушка закрыла глаза и попыталась вспомнить обрывочные моменты ночи, когда в её комнату пробрался кунабульский демон. Тотчас в уши рекой словно влился лёгкий гул. И Акме поняла, что Провидица вошла в её сознание так же плавно, как нож входит в подтаявшее масло. Но сбросить этот лёгкий гул уже не могла.

— Ты пела мне в ту ночь, — прошептала Акме. — И показывала сны. Как демоны в образе людей убивают мирных жителей. Должно быть, я чувствовала гнев.

Страшные картины вновь начали появляться в её воображении, яркие и живые. Сердце Акме окутал ужас. Горящие деревянные дома, плач, крики отчаяния и боли. Когда она увидела, как в пылающую деревню грациозной поступью входит четырёхногое горбатое чудовище, покрытое чёрной шерстью, душа её забурлила. Но не от страха, а от гнева.

В видение вплетались всё новые подробности: каменные алтари со следами крови. На алтаре высечено изображение уродливого существа с туловищем женщины и головой шакала с тремя глазами. Рядом с существом — пёс и свинья, пьющие молоко из её обнажённых грудей. В центре поляны неподалёку от алтаря — высокий каменный столб с глубоко вбитыми в них кольцами. Вокруг — куски мяса и лужи крови. Через мгновение Акме увидела прикованное к столбу обезглавленное тело обнажённого мужчины. Вернее, то, что от него осталось — обглоданное туловище с вырванными из него кусками мяса, висевшее на нескольких суставах растерзанных рук.

Она вскрикнула, но никак не могла вернуться к действительности. Провидица словно не пускала её обратно. Акме увидела ребёнка — девочку с изуродованным лицом. Увидела женщину, у которой лица не было, а, вернее, не осталось. Ни носа, ни губ, ни бровей. Только отверстия для рта и глаз. Остальное пространство — сплошная свежая рана. Затем другая картина — гора мёртвых тел в обрывках одежды, сброшенная в яму. Некоторые тела вспухли, а над ямой чёрной тучей роились мухи.

Провидица показывала Акме ещё множество ужасных картин. Одна кошмарнее другой. Изуродованные и покалеченные люди — и живые, и жестоко убитые, растерзанные. Окровавленные алтари, а на них — внутренности и оторванные конечности. В какой-то момент Акме почудилось, что всё это реальность, что она стоит рядом с этим алтарём, и до неё доносится запах нечистот и сгнившего человеческого мяса. Что это она прикована к каменному столбу, и её запястья скованы железными цепями, и она не может двигаться, напоённая сонным отваром, и приближается что-то чёрное и рычащее. Она чувствует тёплое зловонное дыхание на своём обнажённом животе. Монстр зарычал.

В груди забурлила горячая волна, болью отозвались кости и внутренности. Горло сдавило, сердце неистово заколотилось, кровь застучала в висках, она начала задыхаться. Девушка должна высвободиться, иначе задохнётся. Или её распотрошит монстр, обнюхивающий её тело. Акме начала кричать от боли, ужаса и гнева.

«Что ты делаешь с ней?» — раздался голос брата откуда-то издалека. — «Учу». — «Ты причиняешь ей боль, прекрати!». — «Сядь рядом со мной, целитель, и наблюдай».

Когда монстр откусил от неё кусок, Акме завизжала. Она не чувствовала боли, лишь странную прохладу в месте укуса. Багряная кровь хлынула и ливнем пролилась на землю. Монстр распахнул пасть и снова вонзился зубами в её плоть. Выдернув вдруг руку из железных оков, она положила её на голову чудовища, сжала. Вспыхнул белый свет со вплетёнными в него ярко-голубыми всполохами. Монстр заверещал, Акме закричала, всё потонуло в лазури ослепительного сияния, и страшное видение пропало.

Она лежала лицом вниз на сырой от вечерней росы траве, тяжело и перепуганно дыша. Голову и глаза сдавила боль. Горло горело. Вокруг — мягкое голубоватое сияние, силуэт Провидицы впереди и Лорен, пытающийся поднять её на ноги. Кисти рук невыносимо жгло, словно Акме окунула их в кипяток.

— Зачем… ты… это… сделала? — прохрипела девушка, чувствуя, как прохладные ладони брата прижимаются к её пылающему лицу.

— Что ты сделала с тем чудовищем в своём видении? — спросила Провидица. Судя по тону, она была очень довольна.

— Я сожгла его… голубым огнём. Что это было за место?.. Изуродованные люди. Везде кровь и трупы.

— Это Кур, — просто ответила Провидица. — Там коцитцы совершают свои жертвоприношения, восхваляя Ламашту. Древний дух зла.

— Зачем ты показывала мне всё это? — Акме всхлипнула и сильнее прижалась к Лорену.

— Ибо тебе пора пробудиться. Ко дню начала пути ты должна быть готова защититься от кунабульской тьмы.

— Она больше не придёт к тебе, — ожесточённо воскликнул Лорен. — Прекрати посылать нам эти сны и вытаскивать её из кровати по ночам!

— Она явится ко мне, — усмехнулась царица. — С твоего разрешения или без. Она придёт ко мне, когда я решу. Приказывай ей, когда вы вернётесь из Иркаллы в Кибельмиду. А теперь она будет делать то, что я говорю.

— Я буду говорить с королём, — прорычал Лорен.

Но Провидица высмеяла его, воскликнув:

— Король не поможет тебе, целитель. Я не подчиняюсь и не служу ему.

— Пойдём, Лорен, — выдохнула Акме, с трудом поднимаясь на ноги. — Мне холодно, я хочу лечь.

— Ступайте, — велела царица. — Её не должны видеть в таком виде, целитель. К утру пройдёт.

— В каком виде?.. — испуганно выдохнула Акме.

— Пойдём, — Лорен торопливо вывел сестру из обители Провидицы. — У тебя глаза горят голубым светом.

Брат и сестра так торопились выбраться из королевского леса и парка, что весь путь почти не говорили — Акме берегла силы, Лорен не хотел, чтобы их увидели. Они заговорили только тогда, когда по тайным тропам добрались до комнаты Акме. Брат уложил её в постель, принёс второе одеяло, сделал ей отвар из успокаивающих трав и заставил выпить до дна.

— Расскажи мне, что она сделала с тобой, — прошептал он, взяв её за руку.

И Акме рассказала. И про мягкий гул, наполнивший её слух, и про страшные видения,