Колесов призадумался, что-то черкнул в блокноте. И вдруг спросил:

– Если я найду такую возможность, ты сумеешь писать репортажи в газету?

Я согласно затрясла головой, понимая, что ради Австралии готова продать душу дьяволу.

Через месяц в редакцию на имя главного редактора пришло письмо за подписью Колесова, в котором сообщалось, что Спорткомитет готов полностью оплатить поездку корреспондента в Перт, если этим корреспондентом будет Вайцеховская.

Мне тогда долго было не по себе. Слово «Австралия» с одной стороны кружило голову, с другой – никак не давало улечься чувству откровенного стыда перед коллегой, который отвечал в газете за освещение водных видов спорта и имел на ту поездку совершенно конкретные планы.

То знакомство с Зеленым континентом стало самым большим разочарованием в моей жизни. Перт оказался довольно жарким, пыльным, зачуханным провинциальным городом, где от депрессии спасала разве что ежедневная работа на соревнованиях. И слово «Австралия» надолго потеряло для меня всякую привлекательность.

Первый визит в Сидней случился девятью годами позже. За год до Олимпийских игр-2000 там проводился Кубок мира по прыжкам в воду, на котором я была обязана присутствовать в качестве пресс-делегата от Международной федерации плавания. Рейс из Москвы, на который удалось взять билет, прилетал в Сидней на два дня раньше необходимого срока, и прямо в аэропорту мне пришла в голову шальная мысль провести это время в Канберре. В семье Александра Попова, который в 1993-м перебрался в Австралию вслед за своим тренером Геннадием Турецким, пару лет спустя обзавелся собственным домом, а после Игр в Атланте увез в Канберру невесту Дашу.

Билет обошелся в сотню австралийских долларов с какой-то мелочью, и спустя пару часов Попов уже встречал меня в Канберре.

Все семейство – Александр, Даша и маленький Вовка, который родился в 1997-м, – обитало недалеко от института спорта, где работал Турецкий. Но уже на следующий день после приезда меня повезли смотреть новое место жительства. В багажнике универсала «вольво» что-то гремело и перекатывалось.

– Куски будущего дома, – деловито объяснил Саша, не отрывая взгляда от дороги. – Мы купили землю в довольно престижном районе Канберры – возле гольф-клуба. В Финляндии заказали проект, оттуда же морем доставят все необходимые стройматериалы. Это будет простой дом. Из бруса, с двойными рамами. Первый этаж – из камня. Баня – отдельно, тоже финская.

– Почему все из Финляндии?

– В Австралии таких домов не строят. Здесь в ходу исключительно легкие конструкции, с одинарными стеклами. Но зимой такое жилье прилично выстуживается, приходится платить чудовищные суммы за отопление. А русская изба – мудрейшая конструкция. Естественно, внутри все будет гораздо цивилизованнее, чем в аналогичных домах в России. Кстати, мой дом будет единственным в Австралии, сделанным из бруса. В этом и проблема. По местным законам, прежде чем начать постройку, я должен собрать подписи всех соседей, подтверждающие, что они не возражают ни против дизайна, ни против цвета. Поэтому финны мне и прислали два брусовых блока – для наглядной демонстрации «австралам».

Единственного из неопрошеных будущих соседей мы нашли возле строящегося коттеджа. Выслушав Попова и с изумлением рассмотрев блоки, пожилой австралиец деревенской внешности поднял глаза:

– Парень, а на кой черт тебе затевать все это? Здесь так не строят. Я, конечно, не против, но затея обойдется чертовски дорого. Из Финляндии! Подумать только! Пойдемте, – ранчмен повернулся к нам с Дашей, – я покажу вам собственную халупу. Триста квадратных метров! А ваш? Четыреста? Ну и ну…»

Прощаясь после экскурсии, австралиец вдруг спросил:

– А ты сам откуда будешь? Из России? Для русского ты классно говоришь по-английски. А деньги транжиришь все же зря. Молодой еще…

Бросив напоследок взгляд на заросшую деревьями территорию, я спросила:

– А как насчет бассейна?

Четырехкратный олимпийский чемпион аж остановился на полушаге:

– Бассейн в собственном доме? Никогда в жизни!

Пожалуй, именно тогда мне впервые пришла в голову мысль о том, до какой же степени Попов устал от плавания… И как же сильно он тоскует по спокойной и незатейливой семейной жизни.

* * *

Впрочем, несколько месяцев спустя об этом уже не думалось. От «Спорт-Экспресса» в Сидней летела довольно большая группа журналистов, упакованная, помимо всего прочего, десятком литровых стеклянных банок с черной икрой, предназначенной для представительских целей. Дальняя и длительная поездка заставила затовариться провизией не только нас. Кто-то вез сало, кто-то – копченую колбасу, кто-то – черный хлеб и консервы. Однако едва самолет приземлился, в группе прилетевших поднялась паника, потому как на таможенном кордоне шел натуральный шмон: два десятка одетых в форменные кители мужиков останавливали чуть ли не каждого пассажира и перетряхивали весь багаж.

Причину повышенного внимания австралийских таможенников к туристам мне объясняли еще во время первого визита в страну. Зеленый континент – маленький. Поэтому его обитатели и государство в целом до одури боится пасть жертвой какой-либо эпидемии. Запрещено провозить не только «потусторонние» пищевые продукты, но и предметы из дерева, например. Потому как, по мнению австралийцев, даже в безобидной матрешке вполне может притаиться зловредный жучок, который впоследствии вырвется на волю, размножится на вольных хлебах и сожрет все на своем пути.

По залу выдачи багажа сновали таможенные спаниели, вынюхивая контрабанду. Мой чемодан появился на ленте одним из первых и был оставлен собаками без внимания. Повинуясь какому-то внутреннему наитию, я подошла к наиболее добродушному и очень деревенскому на вид пожилому таможенному контролеру, поставив чемодан прямо у его ног.

– На стойку, леди, на стойку, – махнул он рукой в сторону обшарпанного стола.

– Да-да, я знаю, – улыбнулась я. Вы разрешите мне немножко постоять здесь? Я жду, пока багаж получат мои друзья. Боюсь потеряться.

– Первый раз в Австралии?

– Нет. Но очень рада, что приехала снова. У вас – замечательная страна. Кстати, меня зовут Елена.

– Очень приятно. Эдриан.

Минут пятнадцать я безостановочно трепалась с таможенником, мешая ему работать: осыпала комплиментами все австралийское, травила байки о спортсменах, об Играх, о самой лучшей в России газете «Спорт-Экспресс», рассказывала о детях, родителях, московской погоде и собственном спортивном прошлом. Как только к стойке настороженно подтянулись остальные журналисты нашей бригады, наступил решающий момент.

– О’кей, Эдриан. Было очень, ну просто очень приятно с вами познакомиться. Куда нам поставить чемоданы для досмотра?

Австралиец даже смутился.

– Ну что вы, это совсем ни к чему. Проходите. И друзья ваши пусть проходят. Удачи вам!

Обернувшись от дверей, чтобы еще раз помахать рукой таможеннику, я увидела душераздирающую картину: на соседней стойке лежал растерзанный чемодан туриста из Казахстана, а сам он, стоя рядом, ожесточенно и чуть не плача ел руками икру из вскрытой жестяной банки…