Столько крокодиловых слез пролито в свое время о «слезинке ребенка»! О слезинке абстрактной. Но вот сообщение на первой странице газеты, выходящей миллионным тиражом: «Арина умерла от голода». Арине Балуевой девять лет, и она умерла потому, что отец не в состоянии прокормить многодетную семью. Местный совхоз и лесокомбинат развалились. Людям негде работать. А значит, нет денег, чтобы купить самое необходимое. Да и работающим месяцами ничего не платят.

Типичная для нашего времени картина! А конкретный адрес — село Верх-Нарым в Забайкалье. На здешнем кладбище появился свежий холмик над детской могилой…

Казалось бы, все должны вздрогнуть и закричать от известия о такой трагедии. Нет, тихо. И главный правозащитник Ковалев помалкивает, считая, видимо, право на голодную смерть неотъемлемым правом каждого.

Но почему же молчит наша впечатлительная творческая интеллигенция?

Почему не предъявляет власти этот горький счет?

* * *

Да потому, что у нее — свои заботы. Своя шкала ценностей и своя логика.

«Если есть свобода, — рассуждает писатель-фантаст Борис Стругацкий, — значит, рано или поздно появится колбаса. Нет свободы — рано или поздно колбаса исчезнет».

Ну а превыше всех свобод, конечно, свобода слова.

Пусть дети умирают от голода — лишь бы Стругацкому и Битову свое слово молвить. И лишь бы не пришли (не дай Бог!) ненавистные коммунисты.

Недавно, перечитывая статьи покойного Владимира Максимова — настоящего интеллигента, которого боль от происходящего нынче в России и свела раньше времени в могилу, — я обратил внимание, какую запись он выделил в «Дневнике» Корнея Чуковского за 1965 год, назвав поистине провидческой:

«Конечно, имя С-на (Солженицына. — В. М.) войдет в литературу, в историю — как имя одного из благороднейших борцов за свободу, — но все же в его правде есть своя неправда: сколько среди коммунистов было восхитительных, самоотверженных, светлых людей — которые действительно создали — или пытались создать — основы для общественного счастья.

Списывать их со счета истории нельзя, так же как нельзя забывать, что свобода слова нужна очень ограниченному кругу людей, а большинство — даже из интеллигентов — врачи, геологи, офицеры, летчики, архитекторы, плотники, каменщики, шоферы делают свое дело и без нее»…

Так хочется здравой мыслью старого русского интеллигента — перебить оголтелый хор нынешних «демократов»!

Конечно же, Чуковский и вместе с ним Максимов не выступали против свободы слова.

Но о чем-то очень важном в связи с этим понятием, вокруг которого сегодня столько спекуляций, они задумались. И о том, каковы на самом деле реальные коммунисты, более объективно задумались тоже.

Вот бы задуматься сегодняшней-то нашей «интеллектуальной элите»…

* * *

Нет, где там!

На нее словно затмение нашло.

Все по-настоящему интересное и значительное создано этими людьми тогда, когда они свободы слова вроде бы не имели. При коммунистах. Замечу: многие из них и сами были коммунистами.

Именно тогда мы и видели в кино и театре лучшие роли Олега Басилашвили, пели песни Булата Окуджавы, читали книги братьев Стругацких и Андрея Битова. А кто читает их сейчас? Делаются ли сегодня у нас фильмы, равные тем, которыми мы восхищались в советское время?

«Жизнь в искусстве напоминает пир во время чумы: сплошные фестивали, конкурсы красоты, самозабвенные видеошоу. Все это захлестнуло экраны телевизоров и концертные залы. В дурном сне не приснится — тусовки и халявские ужины на фоне голодовок шахтеров и деятелей искусств».

Так рисует сегодняшнее положение в нашей культуре уже упомянутый Григорий Поженян. Талантливый поэт, стихи и песни которого старшее поколение знает, скажем, по хорошему фильму «Жажда», посвященному обороне Одессы в годы Великой Отечественной.

А кто сегодня, кроме близких друзей да приятелей, слушает его стихи?

Однако он намерен «защищать народ от возможности прихода к власти коммунистов». Хоть бы народ спросил, нуждается ли он в его защите…

Академик Борис Раушенбах тут же рассказывает о положении в нашей науке: «Молодой выдающийся ученый уехал на год в Японию. Он там очень понравился. Ему продлили контракт на 5 лет. Скоро кончается его срок. Летом он приезжал в командировку в Москву и зашел в свой институт. Сказал, что собирается вернуться. Ему ответили, что из 14 установок работают только 4. Нет возможности для исследований. А у него приглашение в Австралию и два приглашения в Америку. Спрашивается: куда он поедет?»

Академик возмущен: «Как можно довести страну до такого состояния только для того, чтобы какие-то люди (я не хочу определять — кто они такие) могли себе строить виллы на Средиземном море, покупать замки за рубежом, сорить деньгами так, что все изумляются. Меня поражает такое «купеческое», в плохом смысле этого слова, поведение».

И напоминает кое-что академик: «Возьмем Ленина, возьмем 1918 год. Казалось бы, при чем тут вообще наука? Но он организует огромное количество институтов, таких, как Сельскохозяйственная академия, где будет работать Вавилов, как Физико-технический институт в Петербурге, где вырастут Капица, Курчатов и другие. Он организует ЦАГИ. Это в 1918 году!

Что организовано сейчас? Чечня?»

Точнее не скажешь! По недосмотру, что ли, напечатала это «Литературная газета», где образ и дела Ленина давно уже изображаются только в соответствии с такими корифеями мысли, как лихой пародист Александр Иванов…

Пускай хоть вспомнят читатели этой газеты, каков был подлинный Ленин, сколько доброго сделали в нашей стране коммунисты сумевшие создать в том числе воистину великую науку, которой восхищался мир.

«Сейчас, — подчеркивает академик, — западный мир очень заинтересован, чтобы мы оказались на периферии цивилизации. А наши правители этому помогают».

Что ж, может, сменить правителей?

Но… слово спешит взять пианист Николай Петров. Тот самый, который в Бетховенском зале призывал президента бить своих политических оппонентов канделябрами. Правда, канделябры вскоре обернулись танками, и все знают, что из этого вышло… Сейчас пианист опять запугивает: «Любое же изменение ныне существующей власти… неминуемо приведет к таким бедам, которых мы и в 37-м году не знали».

Но, спрашивается, почему? Непонятно, однако пугает.

Да, конечно, пусть и наука отечественная, и культура вконец пропадут — лишь бы власть осталась на месте.

Вот такая у них, у «народных интеллигентов», логика.

* * *

Что же касается страданий и терзаний по поводу недооценки их властью, то все эти обиды, амбиции, громкие заявления быстренько идут на убыль. Скоро, кажется, и совсем сойдут на нет. Поиграли — и хватит.

Дамам такого поведения очень желателен влиятельный покровитель.