– Может, вы и правы, – ответил Эли и протянул ей бокал. – Но это лишь разбудит у зверя аппетит. Человека, обвиненного в одном убийстве, легко обвинить и в другом. Его легко забросать грязью, и часть этой грязи погубит и вас, если вы не будете держаться на расстоянии.

– Да пошли они! – сердито отозвалась Эйбра, сверкнув глазами. К ее лицу вернулся прежний румянец. – Но, прошу вас, больше меня так не оскорбляйте.

– Это не оскорбление, а предупреждение.

– К черту такое предупреждение. Я хочу знать, что вы будете делать, если уверены в том, что кое-кто считает вас причастным к этому убийству. Ведь в этом случае грязью закидают вас.

– Я сам пока не знаю. – Сказав это, Эли покривил душой. – Зато знаю другое: никому не выгнать меня из Блафф-Хауса или из Виски Бич. Я буду жить здесь ровно столько, сколько захочу.

– Этого вашего решения достаточно. Приготовить вам поесть?

– Нет, спасибо, я наелся печенья.

Эйбра посмотрела на стоящую на столе тарелку и от удивления разинула рот, насчитав в ней всего шесть печенюшек.

– Боже праведный! Да там же было две дюжины! Вам станет плохо.

– Может, и станет. Ступайте домой, Эйбра. Вам не следует быть здесь, когда приедут копы. Боюсь ошибиться, но, по-моему, они будут скоро.

– Мы можем вдвоем поговорить с ними.

– Лучше не надо. Я позвоню своему адвокату, поставлю его в известность. Поезжайте домой и закройте двери.

– Уговорили. Я приеду к вам завтра. Прошу вас, позвоните мне, если что-то случится.

– Я сам со всем справлюсь.

– Нисколько не сомневаюсь, – произнесла она и наклонила голову. – Что с вами, Эли?

– У меня был хороший день. Почти хороший. В последнее время такое стало случаться со мной чаще. Я справлюсь, поверьте мне.

– Тогда увидимся завтра. – Эйбра поставила бокал на стол и прикоснулась ладонями к его лицу. – И вы попросите меня остаться у вас. Надо поразмыслить, как мне реагировать на предложение.

С этими словами она легонько коснулась губами его губ, затем набросила на голову капюшон толстовки и вышла из кухни.

Эли поймал себя на том, что мучается тем же самым вопросом. Что ж, рано или поздно, но подходящий момент настанет.

СВЕТ

Надежда вольной птицей

Души касается пером

И песню вечную поет без слов.

Эмили Дикинсон

Он проснулся на рассвете, как будто вынырнув из неприятного сна, в котором смотрел с высоты на лежащее далеко внизу, на камнях у подножия скалы изуродованное и окровавленное тело Линдси.

Ему не нужен психоаналитик, чтобы найти ключ к загадкам подсознания. Ему не нужен личный тренер, который сказал бы ему, почему у него болит и ломит каждая косточка тела, каждая мышца и косточка. Ибо без всяких объяснений ясно, что вчера он перетренировался.

Поскольку рядом не было никого, Эли немного поворчал и отправился в душ, в надежде, что горячая вода намного ослабит боль в натруженном теле.

Выйдя из душа, он сварил себе кофе и с чашкой в руке сел просматривать электронную почту. Похоже, сейчас самое время послать весточку родным. Жаль, что ему никак не обойти молчанием события последних дней, но будет лучше, если они услышат об этом от него, а не от кого-то еще.

Слухи вообще имеют обыкновение очень быстро распространяться. Неприятные слухи разлетаются еще быстрее.

Прежде всего он счел своим долгом заверить их, что с домом все в порядке. Ну а если про смерть бостонского сыщика он упомянул лишь вскользь, то ничего страшного. Ведь он в глаза не видел этого человека! Пусть думают, что это несчастный случай. В конце концов, так вполне могло быть.

Нет, сам он так, конечно, не думал, но зачем попусту беспокоить родственников?

Затем он рассказал им о своей книге, написал о погоде, отпустил несколько шуток о недавно прочитанном опусе Чарльза Хавершема, посвященном «Калипсо» и приданому Эсмеральды.

Дважды перечитав написанное, Эли вставил неприятные новости в середину и, закончив письмо на легкой позитивной ноте, отправил его. Затем, вспомнив о сестре и их договоренности, написал Трише отдельное послание.

Послушай, я ничего не приукрашиваю ну, почти. С домом все в порядке, за ним присматривает местная полиция. В данный момент, судя по всему, какой-то придурок пытается отыскать в нем мифическое сокровище. Я не знаю, что случилось с тем парнем из Бостона. Может быть, он нечаянно упал, или нарочно спрыгнул со скалы, или его столкнул вниз мстительный призрак капитана Брума.

У меня все в порядке. Даже лучше, все прекрасно. И когда ко мне придут копы – а я знаю, что они придут, – я сам со всем отлично справлюсь. Я к этому готов.

А теперь перестань сердито смотреть на экран компьютера, я ведь знаю, что это именно так. Лучше поищи кого-нибудь другого, о ком стоит позаботиться.

Так сойдет, решил Эли. Она немного позлится, на него позабавится и в конце концов поверит в то, что он говорит правду.

За второй чашкой кофе с рогаликом он открыл файл с текстом романа, над которым работал, и с головой погрузился в сюжет. Между тем над морем медленно вставало солнце.

Эли потянулся за бутылкой «Маунтин дью» и двумя последними печеньями, когда дверной звонок, которым никто не пользовался, издал первые ноты из любимой мелодии бабушки – «Оды к радости».

Эли, не торопясь, закрыл файл, убрал недопитую бутылку газировки в холодильник и лишь затем, под аккомпанемент все той же мелодии звонка, прозвучавший во второй раз, спустился вниз.

Он ожидал увидеть на пороге полицейского. Он ожидал увидеть на пороге даже двух полицейских, но никак не бостонского детектива Арта Вулфа.

Тот из двух, что помоложе – короткая армейская стрижка, квадратное лицо, голубые глаза и поджарое тренированное тело завсегдатая спортивного зала, – показал ему свой полицейский жетон:

– Эли Лэндон?

– Да, это я.

– Моя фамилия Корбетт. Я из полиции округа Эссекс. Детектива Вулфа из Бостона, надеюсь, вам представлять не надо.

– Да, мы встречались.

– Мы хотели бы войти и поговорить с вами.

– Хорошо. Входите.

Действуя вопреки рекомендациям адвоката, Эли отступил назад, пропуская в дом незваных гостей. Он принял решение. Черт побери, он ведь и сам адвокат! И отлично понимал, что стоит за словами «Ничего не говори, позвони мне, отсылай все вопросы ко мне».

Однако сам он жить по таким принципам не мог. Не мог да и никогда не будет. Поэтому он провел полицейских в гостиную.