Им еще рано задумываться, как это бывает по-настоящему. И в своих мечтах маленькие девочки представляют, как их избранник держит их за руку, дарит им цветок или танцует с ними на осеннем балу.

Во всяком случае, так думают девочки в Треагарде.

— Щиплет, — поморщился Нот Уиндвард, поправляя рукав на левой руке. — Что же вы не берете цветок, барышня Хармони? Хотите, я помогу вам приколоть его к волосам?

— Нет-нет, — испугалась Шарлотта. — Просто… просто это красный цветок. А у меня голубой наряд. Сюда подошел бы какой-нибудь другой цвет, а этот выглядит… вызывающе.

— Вот как, — удивился Нот Уиндвард. — А скоро ли начнется бал?

Шарлотта кивнула.

Да, пожалуй, им пора.

Она не хотела, чтобы Уиндвард брал ее за руку, но пришлось стерпеть и это. Ничего неприятного! Просто Шарлотте было очень неловко.

— А если бы вы были шпионом, — ведя Нота к воротам, спросила девочка, — то что бы вам могло бы понадобиться здесь, в пансионе?

— О, ну конечно, секрет ваших замечательных шарлоток, — засмеялся Нот Уиндвард. — Вчера ими так вкусно пахло в обед… Или, знаете, нет! Я бы постарался выведать, как госпожа Марипоза делает столбики с накидом.

— Это можно узнать у любой бабушки, — с упреком сказала Шарлотта.

— Ах да, — кивнул Нот. — Правда, у меня нет бабушки. Наверное, когда-то она была, но я не помню. Еще, если бы, конечно, меня прислали жуткие злые ведьмы, я бы попытался похитить какую-нибудь доверчивую барышню. И требовать выкуп.

— Но вы ведь не убийца?

Шарлотта приостановилась и взглянула в чистое юношеское лицо. И в этот момент оно переменилось. Стало как будто старше и тверже. Нот Уиндвард посмотрел на девочку сверху вниз. И в глазах его блеснула сталь.

— Нет, что вы. Кого мне убивать? — спросил он безразличным тоном. — Да и кто будет доверять такое дело мальчишке? Я всего лишь хочу разведать, как войти в пансион. Вот и вся моя миссия.

— Значит, это правда…

— Конечно! Но я не просто так войду, я еще и потанцую с вами немножко. Обещал же!

Шарлотта подвела своего «кавалера» к воротам пансиона и сделала приглашающий жест.

— Давайте проверим, — сказала она, — получилось ли у меня. Если ворота не пропустят вас, вам придется искать другой способ.

Нот Уиндвард сжал Шарлоттин локоть с такой силой, словно хотел сломать девочке руку.

Скрывавшаяся под рукавом блузки Паутинка заскрежетала и зашевелилась. Она была готова дать Ноту Уиндварду отпор.

— Какая жесткая ткань, — пробормотал молодой человек.

Ворота пропустили их в уже опустевший двор — все уже прошли внутрь. И закрылись за ними. Шарлотта обернулась. Позади стояла госпожа Гербера в темно- синем платье с отделкой из ярко-красных кружев. Ее темные волосы были красиво уложены в высокую прическу. Сильно уменьшенный зонтик висел на поясе подобно кинжалу. А ведь еще несколько минут назад учительница была одета куда как проще!

Вот кому подошел бы яркий цветок из петлицы Нота Уиндварда.

Может быть, поэтому он повернулся и улыбнулся ведьме?

— Вы, должно быть, госпожа Аделаида Гербера? — спросил он.

***

— Шарлотта, идите скорее в зал, — сказала госпожа Гербера. — А мы с госпожой Маркурой побеседуем с нашим гостем.

Девочка замешкалась.

— Вы ведь не сделаете ему ничего плохого? — спросила она и воинственно выпятила подбородок.

Госпожа Гербера тихо фыркнула. Кажется, она нервничала.

— А где госпожа Маркура? — спросила Шарлотта.

— Барышня, идите, — настойчиво промолвила Гербера.

— Идите, Шарлотта, — сказал Нот Уиндвард. — В этом пансионе никто никогда не пытал детей. Клянусь мамой и папой.

— Откуда вам знать? — изумилась Шарлотта.

— Я наводил справки, — подмигнул ей юноша. — Кажется, это единственное учебное заведение во всем Треагарде, где никто никогда не поднял руку на ребенка.

Губы госпожи Герберы слабо дрогнули.

— Но вы не ребенок, Нот Уиндвард, — сказала она. — Вечный мальчишка, да, но вы уже не ребенок. Вы могли обмануть девочку, но вряд ли сумеете обмануть меня.

— Это вызов? — слегка склонив голову, спросил Уиндвард.

— Сколько вам лет? На самом деле?

— На самом деле мне шестнадцать, — ответил молодой человек, не задумываясь. — Но только для вас и только сегодня могу притвориться, что я старше.

— Шарлотта, — велела Гербера, — беги в зал.

Но девочке не хотелось оставлять их наедине. За кого она боялась больше, за любимую учительницу или загадочного Нота Уиндварда? Шарлотта не смогла бы ответить, спроси ее сейчас хоть кто угодно!

— Видно, вы ждете, что я выполню обещание и буду с вами танцевать, барышня? Увы, боюсь, госпожа Гербера этого не допустит.

Тут по ступенькам крыльца спустилась госпожа Маркура и поспешила к воротам, поддерживая подол пышного графитово-серого платья. Даже на расстоянии было видно, что директриса затянула корсет еще туже обычного. Строгие перчатки серого атласа и атласная перевязь, на которой висел зонт, казались чересчур простыми для такого наряда.

— А, вот и вы, — торопливо сказала она. — Барышня Хармони! Весь ваш класс уже собирается танцевать первый танец. А ну, бегом в танцевальный зал!

Шарлотта уже собралась последовать настойчивым приказам, как вдруг воздух заколыхался. Девочке никогда не приходилось видеть такой скорости, с которой обе дамы выхватили свои зонтики. Герберин увеличился прямо на глазах. Черное кружево показалось Шарлотте зловещим.

За Нотом Уиндвардом выросли две тени. Шарлотта пожалела, что у нее тоже нет зонтика. Он бы ей очень пригодился! Как ее директриса и учительница, она бы выставила его перед собой. А потом — поднять вверх, слегка подтолкнуть, и…

Одна тень шагнула к Маркуре, другая к Гербере, и уже спустя секунду исчезли вместе с ними, накрытые куполами зонтиков. Их утянуло в темноту.

Нот Уиндвард ошалело кашлянул.

— Что это было? — спросил он, озираясь по сторонам.

Кажется, даже он такого не ожидал, что уж говорить о Шарлотте!

— Вы привели с собой чудовищ? Ведьм? Или… демонов? — спросила она шепотом.

Уиндвард обернулся сначала направо, потом налево.

— Мой контракт такого не предусматривал, — сказал он. — Хорошо, что я взял предоплату, да?

Не зная, о чем он, Шарлотта тем не менее кивнула.

— Что ж, считаю, что атака отбита, условия нарушены и я никому… ничего… и никак не должен, — с явным облегчением сказал Нот Уиндвард.