Если «Чаепитие» когда-нибудь от всей души примет объективизм, это принесет Рэнд величайший успех со времен публикации «Атланта» — и весьма сомнительное достижение для всех, кому плевать на планы правых. Однако отношениям Рэнд и «Чаепития» уделяется очень мало внимания. Средства массовой информации сосредоточены на второстепенных моментах, таких как связи «Чаепития» с другими группами: например, с движением «Американцы за процветание», которое финансируется Дэвидом и Чарльзом Кохами, нефтяными магнатами правого толка. Журнал «New York» назвал братьев Кох «Бумажниками „Чаепития“»,[143] намекая, что «Чаепитие» являет собой скопление «дутых» групп — якобы массовых организаций, финансируемых корпорациями в собственных интересах, из желания добиться сокращения государственного аппарата, снижения налогов и невмешательства государства в экономику.

Я не знаю, так ли это важно, кто субсидирует «Чаепитие». Какими бы ни были источники финансирования, «Чаепитие» отражает определенные настроения американского общества, которые явно усиливаются. У движения нет внятной идеологии, поэтому его запросто могут эксплуатировать рэндианцы — независимо от того, кто платит по счетам. Кейт Зернике написала в своей книге «Безумное кипение», что у первых организаторов «Чаепития» имелась идеологическая база: они говорили о праве личности на собственность, о свободе и тому подобном, однако в последующие месяцы, когда митинги становились все более многочисленными, в ряды «чайников» влились новые участники, движимые более низменными чувствами — злостью и страхом.[144]

Вопрос лишь в том, смогут ли последователи Рэнд подчинить себе это слабо мотивированное, но мощное политическое движение.

У Айн Рэнд на счету — множество побед над теми, кто был слабо подкован идеологически. Она часто побеждала благодаря тому, что объективизм не сосредоточен исключительно на капитализме и экономике: это было бы скучно и слишком сложно. Для подавляющего большинства тех, кто знаком с романами Рэнд, притягательным кажется все: например, индивидуализм персонажей вроде Говарда Рорка. Памела Геллер, когда, будучи еще подростком, взбунтовалась против строгих родителей, приняла свойственные Рэнд узкие взгляды на семейные отношения и решила, что благодаря ее книгам чувствует себя «право имеющей». Подростки часто страдают от духовной пустоты, чувствуют себя неприкаянными, поэтому становятся для Рэнд легкой добычей. Митинги «Чаепития» действуют на участников примерно так же, помогая им почувствовать, что они видят мир правильно, помогая им ощутить собственную значимость и обрести единомышленников, которые твердят те же самые расплывчатые банальности.

Задача Ярона Брука состояла в том, чтобы обратить всех этих людей, движимых низменными чувствами, в объективизм. И если бы не разногласия по вопросам религии, задача была бы простой. Рэндианцев и участников «Чаепития» связывают антиправительственные настроения, итеи другие выступают против выкупа государством проблемных активов. В «Манифесте „Чаепития“», который составил Дик Арми, под названием «Дайте нам свободу», целая глава посвящена порицанию подобных выкупов,[145] а негативное отношение «чайников» к подобным акциям, как и в целом к Уолл-стрит, было очевидно задолго до того, как в 2010 году Арми изложил свой «манифест» на бумаге.

Бывший лидер большинства в Палате представителей, он олицетворял то, что можно назвать республиканским крылом движения, поскольку прямо и открыто поддерживал программы корпораций и Уолл-стрит. Его организация «Freedom Works» получила от семейного фонда Кохов двенадцать миллионов долларов, что стало ярким примером влияния нефтяных магнатов на «Чаепитие».[146] Арми возлагал вину за финансовый кризис 2008 года ни в коем случае не на Уолл-стрит, а на того негодяя, который в полной мере проявил себя в последующие годы, — на правительство. Он пытался перенаправить гнев «чайников» в новое русло, указывая на то, что именно политика государства, как он утверждал, является главной причиной кризиса. В числе предложенных им решений — отказ от «многочисленных перекосов в законодательстве, которое ужесточило требования к финансовой отчетности, спешно принятые на волне паники… начиная с Закона Сарбейнза — Оксли», принятого в вялой попытке противодействовать тем финансовым махинациям, какие обнаружились в компании «Enron» и других в начале 2000-х годов.[147]

Аргументы Арми были взяты прямо из выступлений на заседаниях Торговой палаты США и Круглого стола. Читая послание Арми (Фара в своем «Манифесте „Чаепития“» почти не затрагивает экономические вопросы), можно понять, что за фокус здесь показывают. Недостатки капитализма превращаются из недостатков нерегулируемого капитализма в промахи кое-как регулируемой модели коррумпированного капитализма Буша — Рейгана. Большинству людей, если только они не следят за финансовыми новостями с особенным старанием, просто неоткуда узнать, насколько убедительны доказательства того, что к кризису привели действия крупнейших банков, Американской международной группы (AIG) и ипотечных операторов вкупе с недостаточным и небрежным контролем со стороны правительства. Однако же Арми попал в точку, сосредоточившись на слабых местах бэйлаута — программы по выкупу проблемных активов. Он заявил: «Выкупать плохих исполнителей, которые пошли на неоправданный риск, не имеет смысла».[148] Это был решающий аргумент, убедительный довод. Моральный риск в случае с выкупами не учитывался из-за рационального страха, что система вот-вот обрушится. Банкам был выделен капитал, который никто не требовал ссужать — они и не ссужали. В этом и состояло самое слабое место банковского бэйлаута, пусть в тот момент совершенно необходимого.

Горькая ирония всей этой истории с выкупом проблемных активов состоит в том, что она никак не стимулировала предоставление займов, потому что банкиры действовали как истинные рэндианцы — даже те из них, у кого на прикроватном столике не лежал томик «Добродетели эгоизма». Не ссужая деньги, полученные от правительства, банкиры действовали в рамках личных рациональных интересов. Они были эгоистичны. Для них было бы не только неверно, но и аморально, с точки зрения Рэнд, вести себя по-другому. Если бы банкиров изначально рассматривали через призму рэндианских идей как потенциальных объективистов, то стало бы ясно, что они, вероятно или даже наверняка, не станут выполнять свой гражданский долг и ссужать полученный от государства капитал. Это было бы очевидно.