– Этого нужно было ожидать. Он был достаточно популярным певцом, – сказал Дронго, – и весьма экстравагантным… Кстати, нам с вами нужно обязательно увидеться и переговорить. Я успел с ним вчера встретиться, и он рассказал мне много интересного.

– Можете приехать завтра к десяти утра, – предложил Тихомолов.

– Завтра я улетаю в Челябинск, хочу навестить в колонии Бурхона Фархатова.

– Кого? – не понял следователь.

– Водителя, который врезался в машину Леонтовича. Мне не все понятно с этой аварией.

– Господин Дронго, – печально вздохнул Тихомолов. – Я понимаю, что вы опытный эксперт и, возможно, один из лучших сыщиков. Отдаю должное вашему мастерству и опыту. Но скажите мне, ради бога, какое отношение имеет автомобильная авария, происшедшая столько лет назад, к нынешним событиям? При чем тут смерть Исая Леонтовича? Какая может быть связь?

– Я привык делать свое дело хорошо, – ответил Дронго, – и расследовать так, как умею и считаю нужным. Поэтому завтра рано утром полечу в Челябинск. Если там все пройдет нормально, уже послезавтра буду в Москве. Вы проверили номер телефона, который я вас просил?

– Да, там был разговор на восемь минут.

– Очень хорошо. Думаю, мы скоро найдем и машину, которую использовали в качестве орудия убийства.

– Мне трудно понять ход ваших мыслей, поэтому я даже не пытаюсь ничего спрашивать. Когда вы вернетесь в Москву?

– Завтра вечером.

– Вот тогда и встретимся.

– Вам нужно будет проверить еще несколько машин, – напомнил Дронго. – Сейчас я сделаю список, а вы завтра проверьте. Только незаметно, чтобы никто об этом не узнал.

– Хорошо, – засмеялся Тихомолов, – полную тайну я вам гарантирую. Что еще?

– Вы не сказали про результаты вскрытия.

– Все было так, как вы предполагали. Лихоносов выбежал на проезжую часть, увидев знакомую машину. Удар был очень сильным, его отбросило на тротуар, он действительно упал лицом вниз и был жив еще около двух минут. И самое поразительное, что его машину мы нашли в ста метрах от этого места. Все, что вы там говорили, подтвердилось.

– Насчет машины совсем несложно. Понятно, что пешком он не ходит и на метро не ездит, – добродушно заметил Дронго. – Остальное тоже было несложно. Список утром привезет вам мой помощник господин Кружков. Только еще раз прошу, никому не слова. Я обязан проверить свои сомнения в Челябинске.

– Как скажете. Я уже понял, что мне лучше следовать в вашем фарватере. Вы, как ледокол, разбиваете льды недоверия и лжи. Между прочим, я звонил всем и спрашивал, где они были сегодня в два часа. Почти у всех есть алиби, кроме Криманова.

– Я тоже звонил, – признался Дронго. – Между прочим, Криманов живет недалеко от парка, и у него есть два внедорожника.

– Что вы хотите этим сказать? Что он и есть убийца? – насторожился Тихомолов.

– Его машины я тоже включу в список, – пообещал Дронго. – Спасибо за информацию. До свидания.

– Счастливого пути, – пожелал ему на прощание следователь.

Дронго убрал телефон в карман. Завтра утром они полетят в Челябинск. При одной мысли, что нужно будет садиться в самолет, у него испортилось настроение. Он не любил летать, а всю свою жизнь вынужден передвигаться с помощью именно этого вида транспорта. Дронго, вздохнув, посмотрел на часы. Если больше ничего не случится, он успеет немного поспать.

В Челябинск они летели вместе с Эдгаром. Взлетели достаточно плавно, но уже над Уралом их сильно затрясло. Дронго поморщился, попросил стюардессу принести стакан коньяка и залпом выпил. Тряска все усиливалась, и он попросил еще один стакан.

– Лучше возьмите конфету, – предложила стюардесса. – Вас тошнит?

– Это от страха, – пояснил он. – И самое лучшее лекарство – еще один стакан коньяка. Только налейте полный.

Вейдеманис улыбнулся. Он знал о фобии своего друга. Вылетая в Челябинск, они позвонили генералу Шаповалову и попросили разрешить им свидание с заключенным Фархатовым. Шаповалову пришлось звонить в Министерство юстиции, чтобы выбить разрешение на подобную встречу.

В Челябинске они были ранним утром и еще долго искали машину, водитель которой согласился бы отвести их в небольшой городок Еманжелинск, где и находилась колония для осужденных. Наконец удалось найти старый «уазик», водитель которого, пожилой казах, согласился за тысячу рублей отвезти и привезти их обратно. При этом оговорил, что за каждый час простоя они будут платить еще по сто рублей. Конечно, для Москвы такие цены выглядели смешными, но здесь это были большие деньги. Водитель знал, что местная колония для осужденных находится в семидесяти километрах от Челябинска, рядом с озером Дуванкуль. До Еманжелинска дорога была ровной и прямой, хотя и пыльной. Когда же водитель свернул к озеру и началась тряска, оба напарника поняли, что предыдущую часть пути они проехали почти идеально. Через час машина подъехала к воротам колонии. Им пришлось долго ждать, пока руководство проверит их документы, свяжется с областным руководством, откуда перезвонят в Москву, получат подтверждение, снова перезвонят и дадут разрешение на свидание. Все эти формальности заняли около двух часов.

– Кажется, я ворвусь в эту колонию, – пробормотал Дронго. – Убью кого-нибудь из офицеров, и меня тут же посадят. Другого способа попасть сюда просто не остается.

Еще через полчаса приехал наконец начальник колонии подполковник Чилибухин Василий Антипович. У него была типично азиатская внешность – раскосые глаза, большие, прижатые к голове уши, нос с широкими ноздрями. Очевидно, среди его предков было много башкиров и татар. Он тоже довольно долго изучал документы приехавших, потом поинтересовался:

– Вы оба пойдете на свидание с ним?

– Нет, – ответил Дронго, – один. Мой напарник останется здесь.

– Хорошо, – согласился Чилибухин. – Сейчас заключенного приведут в комнату для свидания. За столько лет к нему никто не приезжал. Он ведь гражданин Таджикистана, а оттуда сюда сложно добираться.

– Как он себя ведет?

– Идеально. Если бы все заключенные были такими… – мечтательно произнес подполковник. – Тихий, спокойный, слова лишнего не скажет. Целыми днями сидит в мастерской и делает табуретки. И еще очень набожный. Мы ему старый Коран нашли, так он пять раз в день молится. Мы сначала думали, что он притворяется, даже муллу пригласили, а он, оказывается, действительно молится. Вот такой набожный заключенный попался. Я уже рапорт подписал на досрочное освобождение. И вы не поверите, что он мне сказал, когда узнал про это. Говорит, напрасно, начальник, ты рапорт написал. Я должен весь свой срок отсидеть, это воля Аллаха. Ну, я ему популярно и объяснил, что после истечения двух третей заключения он имеет право на условно-досрочное освобождение, и небесные силы тут ни при чем. Но, думаю, он все равно остался при своем мнении.