Тусклая желтая люстра, свисающая с зеркального потолка, не освещала и половины зала. Филя поставил бутылку на белый пластиковый стол и незаметно огляделся.

В пивнушке кроме него находилось еще пять человек. Никто из них не смотрел в сторону Фили. Лица двух мужиков, одетых в грязные футболки и потертые спортивные штаны, не выражали ничего, кроме смертельной усталости.

«Вероятно, грузчики», — подумал Филя.

Еще двое были явными вокзальными бомжами — из тех, которые почище и не ходят под себя.

Третьим был высокий сухопарый детина с небритыми щеками и копной черных волос. Он пил дешевое пиво, закусывал таранью и неприязненно поглядывал на Агеева. Костяшки длинных грязных пальцев, которыми он разделывал тарань, были сбиты в кровь.

«Какой-то местный вышибала, — сделал вывод Филя. — На вид парень крепкий».

Он вновь взялся за свою «Балтику».

Прошло еще несколько минут. Черноволосый вышибала отложил в сторону тарань, поднялся со стула и медленной, развязной походочкой двинулся к Филе.

Подошел, сел напротив.

— Слышь, мужик, — осклабился он, блеснув железным зубом, — ты чего пялишься? Потерял кого?

— Отвяжись, — небрежно сказал Филя.

— Хамишь? — поинтересовался вышибала и клацнул железными зубами. — Ты что, про Вову Железяку ничего не слышал?

— Это ты, что ли? — с ухмылкой спросил Филя.

Вместо ответа мужик опять клацнул зубами и усмехнулся.

— Послушай, Железяка, шел бы ты отсюда, — спокойно сказал ему Филя. Я человека жду.

— Во как! — удивился Железяка. — А я, по-твоему, кто — хрен моржовый?

— Может, и моржовый, мне почем знать, — пожал плечами Филя. — Иди кушай свою селедку.

Вова Железяка тихо покачал головой:

— Не нравишься ты мне, паря.

Огромный жилистый кулак полетел в лицо Филе. Только не долетел.

Филя легко уклонился, поймал руку вышибалы и быстрым движением вывернул ему пальцы. Вышибала застонал.

— Вот что, Вова, — спокойно сказал Филя, — иди-ка ты за свой столик, кушай рыбку и помалкивай. Если еще хоть слово услышу из твоего угла — ноги переломаю. Усек?

Вышибала поморщился от боли и кивнул.

— Иди, — сказал Филя и отпустил ему руку.

Вышибала потряс в воздухе помятыми пальцами и послушно заковылял к своему столику.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем в пивнушке появился еще один человек.

Маленький толстощекий субъект в серой водолазке и черном кожаном пиджаке застыл на пороге, оглядел зал пронырливыми черными глазами, заметил сидящего у окна Филю и быстро двинулся к нему.

— Привет, — сказал Филя, протягивая ему руку. — Как дела?

— Дела — как сажа бела, — прогнусавил толстячок, пожимая Филе руку. Бабки при тебе?

— Ты мне еще ничего такого не сказал, чтобы интересоваться, где у меня бабки.

Толстяк ухмыльнулся:

— Да ладно тебе, Агеев. Ты же знаешь, что я с пустыми руками на стрелку не прихожу. — Он стрельнул глазами по залу и быстро произнес: Пиво мне закажи.

— Перебьешься, — ответил ему Филя. — Хочешь — допей мое.

Толстячок кивнул, взял бутылку и присосался к ней своими толстыми, маслянистыми губами.

— Фу-у, — сказал он, с довольным видом, вытирая рот рукавом пиджака. Думал, спарюсь. Вечер, сука, жаркий. Не рассчитал. Ладно. Покажи бабки, тогда буду говорить. Да побыстрей, время поджимает.

Филя достал из кармана конверт и положил его на стол. Толстяк протянул было руку к конверту, но Филя прижал его своей небольшой крепкой ладонью.

— Только после базара, — твердо сказал он.

Толстяк посмотрел на конверт, сглотнул слюну и спросил:

— Сколько там.

— Тебе хватит, — ответил Филя. — Пой.

— Значит, так, — начал толстяк. — Журналистка эта… ну которую замочили… приходила к Мазаю, просила, чтоб он помог ей разобраться с Шустиком. Предлагала хорошие бабки. Мазай задаток взял, а саму бабу послал на х…. Потом рассказал обо всем Шустику. Шустик сперва помялся, потом раскололся. Сказал, что бабок пока нет, а как появятся — он с Мазаем за все рассчитается. Мазай сказал, чтобы Шустик не лепил темную и что ждать не будет. У Шустика заиграло очко, и он кинул Мазаю полторы сотни на откуп. А заодно попросил замочить бабу. А когда…

— Постой, — перебил его Филя, — Шустов заказал Гордину Мазаю? Ты это точно знаешь?

— Бля буду, — заверил Филю толстячок.

— Откуда знаешь?

Толстяк хмыкнул и подозрительно посмотрел по сторонам. После этого наклонился к Филе и сказал хриплым шепотом:

— Один пацан сказал. Мазай тогда как раз загорал на даче, отходил после праздника. На Первое мая он здорово наквасился. Пацан говорит: два дня бухали без перерыва. А пацан тот у Мазая мелкая «шестерка», чисто за тапочками бегать. В тот день Шустик к Мазаю и приехал. Выпили, поплескались в бассейне. А когда мой пацан полотенце Мазаю подавал, тогда про ту бабу и услышал.

— Понятно, — задумчиво произнес Филя. — Значит, все-таки Шустов.

— Ага, — кивнул толстяк. — Только Мазай не согласился. Ваши, базарит, проблемы, вы и разбирайтесь.

— Вот как? — Филя удивленно приподнял брови. — Наверное, Шустов мало ему предложил.

— Этого не знаю, — пожал плечами толстяк. — Базар шел про какие-то двадцать процентов. А вообще, Мазай за мокруху редко берется.

— Почему?

Толстяк посмотрел на Филю как на идиота и презрительно фыркнул:

— А оно ему надо? К нему и так бабло со всего района стекается. Полтинником больше, полтинником меньше… А здесь проблем потом не оберешься.

— Логично, — кивнул Филя. — Ладно. Что еще знаешь?

Толстяк захлопал глазами:

— Так это… Все.

— Негусто, — покачал головой Филя.

— Братан, ты чего? — сверкнул глазами толстяк. — Кинуть меня решил?

— Тебя кинешь, — усмехнулся Агеев и двинул конверт к толстяку.

Тот схватил конверт, быстро раскрыл его, скользнул взглядом по аккуратно сложенным баксам и с довольным видом спрятал его во внутренний карман пиджака.

— Ладно, легавый, бывай. Если что, обращайся. Где меня искать знаешь. Пока.

Толстяк развернулся и быстро засеменил к выходу.

Вова Железяка, опасливо косясь на Филю, отлип от своего столика и тоже двинул к выходу.

«Уж не вместе ли они?» — подумал Агеев.

Он взял еще бутылку пива, посидел с ней минут пять для проформы и отчалил вслед за толстяком и вышибалой.