— Но я разговаривала с тренером, и она утверждает, что находилась в бассейне, когда детская группа заканчивала заниматься. Она отлучилась в туалет только после того, как все дети ушли в душ… — заметила я.

— Ну да, конечно! — вскинулась Екатерина. — А Саша сам себе ногу сломал, да? Я же его внизу ждала, встречала! Смотрю — он еле идет, едва не плачет от боли. Сразу в травмпункт поехали — сделали снимок, а там — перелом! Слава богу, не такой серьезный, как мог бы быть, но все равно — не вывих, не растяжение связок, а именно перелом! Если бы он с лестницы упал, то это видели бы. И что, вы полагаете, Саша мне соврал? Да зачем это нужно ребенку?..

— Нет, что вы! — покачала я головой. — Это, конечно, ужасно, что ваш сын получил такую травму в бассейне! Ведь считается, что плавание — самый безопасный спорт, полезный для всех людей!

— Именно! — подтвердила Екатерина с жаром. — Вы себе представить не можете, как я переживаю за Сашеньку! Бедный мальчик целыми днями как инвалид дома сидит, приходится репетиторов на дом нанимать, чтобы ребенок от программы не отстал. Шестой класс, там у них куча заданий, а я сомневаюсь, что он в этой четверти в школу придет! Я ведь работаю по будням, бабушка в другом городе живет, муж мой в Москве на заработках… Сашка целыми днями один сидит, а я не могу себе больничный позволить, иначе, на что мы жить будем? Пока Сашин отец вернется, это сколько надо ждать! Вы, кстати, про компенсацию говорили за моральный ущерб. Нам это очень кстати будет!

— Да, я ведь веду ваше дело, — кивнула я. — Скажите, а могу я поговорить с вашим сыном? С Сашей? Он ведь дома, так я понимаю?

— Саша у себя в комнате, — кивнула женщина. — А зачем вам с ним-то говорить? По-моему, и так все ясно. Я вам его слова передала, к чему мальчика лишний раз травмировать? Ему и так несладко пришлось…

— Мне нужно знать все детали, — заявила я. — Это необходимо для того, чтобы дело обернуть в вашу пользу. Нам же надо доказать виновность Чекулаевой, верно? А для этого нужны показания пострадавшего, то есть Саши.

— Ну, если это необходимо… — с сомнением проговорила Екатерина. — Саша у себя в комнате, пойдемте за мной…

Женщина провела меня по столь же ослепительному коридору и открыла белоснежную дверь в комнату своего сына.

Я вздохнула с облегчением — хотя бы это помещение выглядело жилым, не то что кухня и прихожая.

Комната чистая, но не такая стерильная, как остальные: нормальная кровать, письменный стол с компьютером прямо напротив кровати. По компьютеру шли какие-то мультфильмы, а мальчик на кровати полулежал и с интересом смотрел в экран. Его левая нога была перебинтована, но по виду парнишки невозможно было сказать, что он так страдает, как следовало из слов его матери.

Наоборот, Саша казался вполне довольным жизнью — он даже не услышал нашего появления, настолько был поглощен событиями, разворачивающимися на экране. Только когда Екатерина громко позвала сына, тот повернулся с выражением крайнего недовольства на лице.

— Мам, ну чего? — рассерженно спросил он. — Тут самая интересная серия идет, можно я досмотрю?

— Саша, я сейчас поставлю твой мультсериал на паузу, — строго сказала Екатерина. — С тобой поговорить хотят. Потом досмотришь.

— Я хочу сейчас смотреть! — заныл Саша. — Поговори сама! Я ее не знаю!

Последняя фраза явно относилась ко мне.

М-да, малоприятный ребенок, что тут скажешь… Ни намека на вежливость, ни почтения к взрослым. Екатерине явно надо побольше внимания уделять воспитанию своего сына…

— Саша, здравствуй, — сказала я вежливо, но твердо. — Я хочу поговорить с тобой по поводу происшествия в бассейне. Расскажешь мне, что случилось? Как ты сломал ногу?

— Я маме рассказывал, — буркнул мальчик. — Я хочу досмотреть фильм!

— Екатерина, оставьте нас, пожалуйста, — тихо обратилась я к матери юного эгоиста. — При вас ребенок стесняется, я умею находить общий язык с детьми.

Екатерина посмотрела на меня с явным недоверием, очевидно, собираясь отказать мне в моей просьбе. Однако я опередила ее:

— Вы же хотите получить компенсацию за ущерб и добиться справедливого наказания для Чекулаевой? Правильно я думаю?

— Хорошо, — наконец кивнула женщина, а потом обратилась к сыну: — Саша, я выйду, поговори, пожалуйста, с Евгенией Максимовной!

И, не дожидаясь очередного возмущенного протеста ребенка, она вышла из комнаты.

Я, напротив, подошла вплотную к кровати с недовольным Сашей и бесцеремонно уселась на стул.

— Итак, Александр, — начала я сурово. — Мне все известно, так что отпираться бесполезно. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя мама узнала правду, так я понимаю? Представляю, как она будет рассержена!

Я импровизировала на ходу, делая ставку на свое знание психологии капризных, избалованных детей.

Я понятия не имела, как произошел несчастный случай с Сашей, однако прекрасно понимала, что мальчишка врал матери.

Надежда ведь говорила, что она дождалась ухода всех детей и только потом отправилась на перекур. А я скорее верила ей, нежели этому чересчур наглому ребенку, и делала ставку на внезапность своих обвинений.

Как оказалось, я не прогадала — Саша слегка побледнел, однако старался держаться по-прежнему самоуверенно.

— Ничего вы не знаете! — заявил он. — Вас не было в бассейне, вы все врете!

— Не я вру, а ты, — парировала я. — Да, меня в тот день в бассейне не было, однако я разговаривала с теми взрослыми, которые плавали в то же время, что и ты. И им у меня есть основания верить — все пятеро человек не могут лгать, верно? Если ты когда-нибудь смотрел по телевизору детективные сериалы, то знаешь, что сыщики допрашивают свидетелей и на их показаниях делают предположения о преступлении. Так вот, показания у меня есть, имеется и преступник — то есть ты, Саша! И твое преступление в том, что ты нагло соврал сначала своей матери, а теперь пытаешься обмануть меня. Но имей в виду, меня обвести вокруг пальца у тебя не выйдет — я и не такие дела распутывала, меня не проведешь!

Саша побледнел еще сильнее, но при этом продолжал отпираться:

— Да ничего вы мне не сделаете! Не буду я с вами разговаривать!

— Хорошо, — легко согласилась я. — Тогда я рассказываю все твоей матери, а если она не поверит, то устрою ей очную ставку со всеми пятерыми свидетелями. И как ты думаешь, кому она поверит? Ребенку-врунишке или взрослым людям? Ты сам выбрал, что ж, бывай здоров!

Я встала со стула и демонстративно направилась к двери из Сашиной комнаты. За спиной я услышала, как дернулся мальчишка, вероятно, забыв про больную ногу.

Я слегка приостановилась, точно дотрагиваясь до ручки двери, собираясь ее повернуть, и в тот самый момент Саша тихо проговорил:

— Не говорите маме… Она ругаться будет, но я правду почти всю ей сказал…