командиры, война приобрела позиционный характер. Наши войска безуспешно долбились в линию Маннергейма, а финны её успешно защищали, и не добившись успеха, наше командование вспомнило про нас.

Мы грузились в воинский эшелон под марш «Прощание славянки», а рядом стояли наши жёны и плакали, поскольку война всегда война и на ней никто не застрахован. Погибнуть может каждый – и на передовой, и в тылу, и в окопе, и в штабе, а потому жёны боялись за нас. Моя Лена родила 10 ноября крепкого мальчишку, мы назвали его Виктором, и вот сейчас она с сыном на руках провожала меня на фронт. Её прекрасное личико опять было всё в слезах. Крепко поцеловав её напоследок, велел ей идти домой, холодно, не дай бог, сама застудится или застудит сына. Наконец прозвучал сигнал посадки, и мы двинулись к вагонам, а наши жёны махали нам вслед и, только после того как поезд, издав громкий гудок, тронулся с места, все вместе двинулись в наш городок.

Вечером того же дня, 20 декабря, наш эшелон прибыл в Ленинград, там мы погрузились в грузовики, которые сгрузили со второго эшелона, который прибыл за час до нас, и с тыловой колонной отправились на фронт. Тыловики везли в войска продукты и боеприпасы. Я сидел в тёплом полушубке в кабине ЗиСа, честно говоря, отвык я уже от сильных морозов, а тут зима старалась на славу, на улице было больше минус 25 градусов, хорошо хоть ветра почти не было. От монотонной езды меня стало клонить в сон, я уже начал клевать носом, когда впереди раздались взрывы и выстрелы. Финские диверсанты устроили на дороге засаду, из немецкого противотанкового орудия они осколочным снарядом подожгли головную машину и тем самым остановили всю нашу колонну. Сон мгновенно с меня слетел, и уже спустя пару секунд я вывалился из кабины грузовика прямо в снег. Прикрывшись корпусом машины, я мгновенно достал из своего сидора маскхалат и быстро его надел, а затем рухнул в сугроб, слившись с ним. Мои курсанты на учениях неоднократно отрабатывали схожую вводную: нападение на колонну во время движения, а потому они мгновенно повыпрыгивали из грузовиков и так же быстро достали и надели на себя маскхалаты, после чего залегли в сугробах. Мы двигались в конце колонны, а потому наши машины пока не обстреливали, но и отсиживаться мы тоже не собирались. Прозвучали команды взводных, и вот уже пулемётчики и бойцы с СКС открыли ответный огонь, стараясь подавить финских стрелков. Снайперы, отбежав назад, в лес, уже карабкались на деревья, а остальные бойцы, используя любые укрытия, двигались в сторону противника. Они пробирались не прямо на финнов, а забирая дальше в лес, чтобы потом выйти противнику в тыл.

Я был вооружён ППС и находился довольно далеко от противника, а потому сразу стрелять не стал, да и как командир должен не тупо отстреливать противника, а, оценив обстановку, начать командовать. Вот я и стал действовать не как простой боец, а как командир, и прежде всего, стал оценивать обстановку, а она складывалась очень хорошо, не зря я столько времени гонял своих бойцов и курсантов школы. Все, имевшие дальнобойное оружие, заняв более или менее удобные позиции, начали вести ответный огонь, стараясь если и не уничтожить финнов, то по крайней мере, подавить их своим огнём, уж чего-чего, а патронов у нас хватало. Вот по щиту финского орудия, выбивая искры, прошлась очередь из ручника, при этом одна из пуль попала в проём для прицела, и хотя сам прицел не повредила, но одна из фигур финских артиллеристов, которые так и шебаршились за орудием, упала. Вон ещё одна из фигур упала, и судя по всему, это подносчик снарядов. Понятно, что сейчас именно противотанковое орудие представляет для нас наибольшую угрозу, вот его и стараются в первую очередь подавить мои бойцы. Финское прикрытие тоже не сидело без дела. Мгновенно увидев для себя опасность, они сразу переключились с обстрела грузовиков на нас. А мне даже командовать не пришлось, командиры взводов и отделений и сами прекрасно справлялись, можно сказать, что экзамен на профпригодность они прошли. Как только финны пытались открыть по нам огонь, то тотчас это место накрывалось сосредоточенным огнём, и то один, то другой вражеский диверсант падал на снег, прошитый пулями.

Поняв, что тут им больше ничего не светит, оставшиеся в живых финны вскочили на лыжи и попробовали отступить, но не тут-то было. И прямо за ними, и в стороне от них уже бежали мои курсанты, они, быстро нырнув в кузова машин, похватали свои лыжи и, встав на них, бросились в погоню. Я во всём этом веселье не участвовал, даже ни разу не выстрелил, а убедившись, что опасности больше нет, направился в голову нашей колонны, выяснить, как там дела. Одно отделение в это время пошло контролировать место засады, вдруг там какой недобиток остался, и действительно, раздалось несколько выстрелов, это бойцы добили несколько раненых финнов. Пленные были в принципе не нужны, какой особый толк в знании, из какой они части, наоборот, тут надо сделать себе имя, чтобы противник знал, что из таких засад никто назад живым не вернётся. Так или иначе, но финны об этом узнают быстро, а после того, что они делали с нашими ранеными и попавшими к ним в плен нашими бойцами, никакой жалости к ним я не испытывал. Пусть знают ушлёпки, что как они к нам, так и мы к ним. Почти час мои орлы гнали противника, пока, наконец, не зажали и не уничтожили. Среди моих людей убитых не было, а вот раненые были, почти десяток бойцов получили ранения, правда тяжёлый был только один, остальные отделались легко, а вот снабженцам досталось.

Командир колонны, капитан, пардон, военинженер 3-го ранга Мезенцев, ехавший в головной машине, погиб на месте, когда осколочно-фугасный снаряд попал в кабину. Хотя калибр снаряда и был маленьким, орудие оказалось немецким «Рак 36», калибра 37 миллиметров, но попал снаряд крайне неудачно для водителя машины и военинженера 3-го ранга Мезенцева, а именно почти сразу за кабиной в кузов, так что шансов выжить у них не было. Попади снаряд просто в кузов, и тогда они могли иметь шанс остаться в живых. Этот грузовик вёз продукты, и достаточно маломощный снаряд просто не смог бы до них достать, так как осколки застряли бы в мешках и ящиках с продуктами, а так он рванул почти сразу за кабиной, а тонкие